Коббл Хилл - [71]
Близняшки из второго класса с пятнистыми красными высыпаниями на лицах застыли на кушетке в ее кабинете. Пичес не обращала на них никакого внимания.
Что она натворила?!
Всю неделю Пичес думала о случившемся. Она поцеловала Стюарта Литтла из Blind Mice, о чем мечтала с девятнадцати лет. Это был отличный поцелуй, но теперь все было кончено. Теперь Пичес снова была медсестрой, мамой, женой.
Но что, если она влюблена в него? Или он влюблен в нее? Может быть, это было не просто мимолетное влечение? Возможно, это судьба. Правда, с тех пор она не видела Стюарта и не получала от него известий, так что чертовски сложно было сказать наверняка.
– Мне надо попи́сать, – заныла одна из близняшек.
– Мама скоро придет, – сказала вторая близняшка.
Мать приехала в совершеннейшем смятении, потому что думала, что проведет целый день без детей.
– Надеюсь, это не заразно.
– Это очень заразно, – заверила ее Пичес и поторопила их на выход. Ее телефон завибрировал, когда пришло сообщение. Наконец-то! Подавляя желание прочитать его немедленно, она встала со своего вращающегося стула, вышла из кабинета, прошла по коридору мимо кафетерия и через заднюю дверь, ведущую на школьный двор.
Ярко светило солнце, дул свежий осенний ветерок. Сгоревшее и расплавленное оборудование на детской площадке было оцеплено желтой полицейской лентой. Пичес закуталась в теплый кардиган и прочла сообщение Стюарта Литтла:
Не хочу, чтобы между нами была недосказанность. Хочешь поужинать?
Любой разумный человек на ее месте ответил бы что-то вроде: «Не лучшая идея. Не пиши мне больше». Пичес сразу же написала:
Конечно.
Стюарт Литтл ответил немедленно.
Хорошо. Я знаю, что лучше бы спросить заранее, но как насчет сегодня? В 18:30? Чивер-плейс, дом 10, № 2.
Сердце Пичес замерло.
О, черт. Он имел в виду прийти к нему домой на ужин и провести время с ним, его женой и ребенком? Или же он хочет заняться с ней сексом в своей постели, пока жены и ребенка нет дома? Ее сердце снова забилось быстрее.
Хорошо.
Лиам сел на кровать и отодвинул жалюзи. Он смотрел на отца, который собирался на урок; из его черной холщовой сумки торчали ноты. Мама уже ушла. Был четверг. Первых двух уроков у Лиама не было, затем по расписанию значился обед, поэтому он мог не появляться в школе до 11:43. Ему чудесным образом повезло с расписанием. Это было потрясающе, и обычно в такие дни Лиам спал до одиннадцати, но не сегодня.
В прошлый четверг, когда Лиам наконец вернулся после их с Райаном вылазки, перекусив по дороге тако на Смит-стрит, отец ждал на крыльце. Их большая старая собака лежала на тротуаре, тяжело дыша.
– Привет, папа, – сказал Лиам. Он устал. Ему хотелось принять душ, смыть с груди нарисованную мишень и узнать, освободилась ли Шай, которая нянчилась с Тедом, чтобы рассказать ей обо всем, что случилось.
– Твоя мама еще не вернулась, – произнес отец, вынимая наушники. Он тоже выглядел изрядно измученным, как будто прошел много миль в своих биркенштоках.
– Где она опять?
Мама Лиама почти ничего не делала, кроме того что заклеивала малышам ранки пластырем, выгуливала старую собаку, ходила за продуктами, готовила ужин, пила вино, спрашивала, как дела в школе, и злилась на него за то, что он поджег школьный двор, или оставил свои ботинки прямо у входной двери, или не слышал, что она говорит, потому что у него были наушники в ушах, или заливал водой пол в ванной, когда принимал душ. Да, и еще она хранила банки из-под варенья, полные травки.
– Я точно не знаю. В баре была вечеринка. Кажется, она там всех знает. Я вошел, а потом ушел, потому что там включили караоке.
– Серьезно? Это такой отстой.
– Серьезно. Это было похоже на ночной караоке-кошмар, и с моим шумом в ушах я был вынужден спасаться бегством.
Шум в ушах у Грега появился во время игры на флейте-пикколо в школьном оркестре в Нью-Джерси. В Оберлине он был лидером двух экспериментальных рок-групп, одного джазового ансамбля и симфонического оркестра Филипа Гласса, и проблема усугубилась. С тех пор, выходя из дома, он надевал шумоподавляющие наушники. Его ученики в начальной школе производили не так уж много шума, но там, где играла громкая музыка, Грег не мог находиться, не испытывая огромных страданий.
– Твоя мама пела, танцевала и прекрасно проводила время. Она даже не заметила меня. Я ничего ей не сказал и ушел, но потом вернулся, потому что надеялся поговорить со Стюартом Литтлом из Blind Mice. Его там не было. И ее тоже. Они… они ушли.
В голосе отца звучала печаль, которой Лиам раньше не слышал. Его родители были занудами, но обычно хорошо относились друг к другу. Они держались за руки в кино и покупали друг другу странные подарки в комиссионных магазинах.
– Ты был одет в это?
Лиам указал на комбинезон с закатанными штанинами, черные ботинки Dr. Martens и рыбацкую шляпу цвета хаки. Отец когда-то объяснил ему, что его стиль в одежде был данью уважения какой-то группе начала 1980-х под названием Dexys Midnight Runners, но если честно, ему такое не шло.
– Неудивительно, что она не захотела поговорить с тобой, – Лиам пытался поднять отцу настроение. Тот не ответил. – Хочешь, я ей позвоню? – предложил Лиам. Он вытащил телефон. Батарея почти разрядилась. – Только мне надо его подзарядить.
