«Князья, бояре и дети боярские» - [91]
С.М. Каштанов, анализируя сделки с дворами в Казани 1552–1554 гг. в среде несущих здесь службу детей боярских, отмечал преобладание принципа «корпоративной близости», когда контрагентами и свидетелями в них выступали представители одной корпорации[723].
Чаще всего подобные связи совпадали с поземельными (соседскими), скреплялись браками и крестным родством соседей-землевладельцев в рамках того или иного уезда. Их значение применительно к реалиям службы для середины XVI в. видно на примере кратковременного взлета А.Ф. Адашева. Возвышение этого выходца из Костромского уезда благотворно сказалось на его родственниках и соседях. Разрядные назначения в середине века получали неизвестные прежде И.Ф. Шишкин, Т.Г. Тыртов, Д.Д. Порховский, И. Пелепелицын. Некоторые из них определенно находились под покровительством этого временщика[724].
Последующая расплата также оказалась жестока. По свидетельству князя А.М. Курбского, после смерти А.Ф. Адашева Иван IV «начал сродников Алексеевых и Селивестровых писати имяна и не токмо сродных, но о ком послышал ото лжеклеветников своих, и друзей, и суседов, и знаемых, аще мало знаемых, многих же отнюдь и незнаемых». Многие костромичи были отправлены в казанскую ссылку, а затем стали жертвами опричного террора[725].
Для последующих десятилетий подобная ситуация была уже нетипичной. Анализ личного состава коломенцев по десятне 1577 г. показывает значительное «опровинциаливание» местной корпорации, которая лишилась своих, пусть даже формальных, лидеров и потеряла нужные связи для карьерного роста своих членов. Эта ситуация была характерной в рамках всего Московского государства. Подобное «очищение» уменьшало возможности протекции и помощи «сильных людей», хотя и не сводило их окончательно на нет. Обратной стороной этого процесса являлось увеличение значения внутрикорпоративных связей и создание предпосылок для создания на их основе новой системы взаимоотношений внутри служилых «городов».
Недостаточно было связать в рамках той или иной корпорации несколько десятков или сотен детей боярских. Долговременная совместная служба должна была опираться на налаженные горизонтальные связи, которые позволяли бы автоматически «перезагружать» запущенный механизм без постоянного вмешательства и контроля со стороны правительства. При создании служебной системы в конце XV в. в значительной степени была сделана ставка на использование сложившейся на отдельных территориях – бывших княжествах Северо-Восточной Руси иерархии. Распространение поместной системы и постоянное обновление состава местных землевладельцев приводили к разрывам поземельных связей и отношений. Особенно от четливо эта особенность должна была проявляться при создании новых корпораций на окраинах страны.
Уровень развития внутрикорпоративных связей в середине XVI в. получил не слишком подробное освещение в историографии. По мнению В.О. Ключевского, правда, без конкретизации для определенного десятилетия, «местные дворянские общества были уже готовы в XVI в.». Характеризуя практику «разбора», он отметил роль выборных окладчиков в верстании и определил общие подходы к системе поручительства: «Порука складывалась в цепь поручителей, охватывавшую весь служилый уезд»[726].
Емкую картину связей, которые действовали внутри служилых городов доопричного времени, обрисовал в одном из очерков, посвященных опричнине, С.Б. Веселовский. «Поуездные организации служилого люда», сложившиеся на основе бытовых и хозяйственных связей местных землевладельцев, по его мнению, были оформлены еще во время правления Ивана III. Подчеркивая сплоченность поуездных организаций дворянской конницы, он рассматривал опричнину как инструмент, в результате действий которого были разрушены необходимые в походах «спайка и организованность»[727].
В.Н. Козляков, посвятивший специальное исследование «служилому городу» XVII в., на основании «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна считал возможным говорить о выделении «сословной группы уездного дворянства» уже в первой четверти XVI в. Близкую позицию занимал и М.Г. Кротов, опиравшийся на сведения «Повести о победах Московского государства»[728].
Важной составляющей оформления сословных и корпоративных интересов служилых людей (дворянства) признается их участие в делах местного управления. В зависимости от взглядов того или иного историка на характер власти в Московском государстве менялись представления о степени их вовлеченности в этот процесс. Для сторонников идеи сословно-представительной монархии важно было подчеркнуть раннее формирование, в том или ином виде, сословных групп[729]. В.О. Ключевский в продолжение рассуждений о «местных дворянских обществах» подчеркивал значение городовых приказчиков, уполномоченных выборных представителей местного военного и землевладельческого общества, «своего рода предводителей уездного дворянства», которые вели текущие дела местного управления, затрагивавшие интересы «дворянского общества и служилого землевладения». С.Б. Веселовский также отмечал значение городовых приказчиков, губных старост и судных голов в процессе становления «поуездных организаций»
