«Князья, бояре и дети боярские» - [90]
Существование обособленных корпораций, в том числе межтерриториального характера, а также имевшее место разделение на дворовых и городовых детей боярских приводили к тому, что многие уездные группы служилых людей до начала реформ 1550-х гг. напоминали своеобразный «слоеный пирог». В казанском разряде 1549 г. встречается разделение городовых кашинских детей боярских на две группы: «кашинцы княж Юрьевские» и «кашинцы старые послужилцы», каждая из которых должна была собираться у своего воеводы, в Суздале и Ярославле соответственно. Отдельно упоминаются здесь «литва», группа, которая, возможно, имела экстерриториальный характер, а также из «Старадуба Глиньского люди», служившие по отдельному списку[716].
Разряд полоцкого похода 1563 г. показывает, что количество подобных групп значительно сократилось. Основой организационной структуры армии выступали в этом случае служилые «города», в которых были объединены местные дворовые и городовые дети боярские, включая представителей более дробных групп служилых людей. Коломенская десятня 1577 г. показывает, что по общему списку служили «литвяки нововыезжие», хотя их включение сюда произошло, видимо, сравнительно недавно, о чем свидетельствует формулировка «а ныне служат с Коломны с городом».
Применительно к территориальным корпорациям итогом преобразований середины XVI в. стало расширение их состава за счет дворовых детей боярских. Наиболее активные и деятельные их представители, попавшие в прослойку выборных дворян, одновременно были изъяты из «городов». А.П. Павлов отметил, что при этом все они продолжали рассматриваться как их представители в новом дворе. Территориальные связи, хотя и не слишком отчетливо, прослеживаются в списке участников Земского собора 1566 г., разбитых на несколько уездных групп. Территориальная принадлежность детей боярских подчеркивалась в нескольких поручных грамотах второй половины 1560-х – начала 1570-х гг.: 1565 – по И.П. Яковлеве, 1566 – по князе М.И. Воротынском (частично), 1571 – по князе И.Ф. Мстиславском. Среди них определенно было несколько десятков тысячников – выборных дворян. Вполне вероятно, что к этому времени уже были созданы перечни выборных дворян с выделением в них рубрик по отдельным уездам, как это было отмечено уже в боярской книге 1577 г.[717]
Окончательное размежевание произошло и для представителей аристократических фамилий, связанных с «московской» службой. Все они постепенно утратили связь с корпорациями в уездах, где располагались их вотчины и поместья. В качестве иллюстрации можно сопоставить имена привлеченных лиц в двух коломенских актах, связанных с взаимоотношениями князей Звенигородских и Шереметевых. Приобретший известность в исторической литературе спор между И.В. Большим Шереметевым с князьями Ю., В.И. Токмаковыми и А.П. Ноздроватым начался в 1544 г. В счет займа И.В. Шереметеву было передано полсела Гравороново. В двух вариантах закладной, предъявленных сторонами (вариант князей Звенигородских оказался подложным), фигурировало значительное число местных землевладельцев[718].
Весь ход разбирательства, предпринятого в 1547 г. с личным участием Ивана IV, погружает нас в мир коломенских землевладельцев, тесно связанных друг с другом, со своими привязанностями и антипатиями. Аристократы Шереметевы и князья Звенигородские были его органичной частью. И.В. Шереметев в этом споре славился на «весь Коломенский уезд». Здесь находилась родовая усыпальница Шереметевых. Князья Звенигородские породнились с местным вотчинником Г. Злобиным Петровым Михайловым. Позднее старцы Кирилло-Белозерского монастыря вспоминали о «мирской» ссоре двух постриженников – И.В. Большого Шереметева и В.С. Собакина. Оба они были коломенскими землевладельцами и соседями по владениям в Песоченском стане[719].
Другая картина предстает в купчей грамоте И.В. Большого Шереметева 1558/59 г. по приобретению вотчины у князя В.И. Токмакова. Послухами здесь выступали М.И. Вороного Волынский, князья Ю.И. Токмаков, В.С. Мосальский, В.П. Ноздроватый, а также И.А. Ершов и И.Ф. Елизаров. За исключением родственников продавца ни один из них не принадлежал к числу собственно коломенских землевладельцев[720].
Факт существования внутрикорпоративных связей лучше всего проявлялся на «расстоянии». Известно несколько поземельных актов, в которых послухами одной из сторон выступали лица, не имевшие прямого отношения к уезду, где происходила сама сделка. В 1515/16 г. И.А. Черный Колычев приобрел себе вотчину в Коломенском уезде. Свидетелями в купчей отметились Черемисин Ф. Кренев, И.И. Сукин и Скурат Грибакин Жуков[721]. Все они, как и сам И.А. Черный Колычев, в это время являлись новгородскими помещиками. Представители этих фамилий до переселения в Новгородскую землю были замечены в нескольких уездах. Остафий (Черемисин) Федоров Кренев приобретал себе холопа в Костромском уезде, а Сукины были связаны с Суздальским уездом, где им принадлежали старинные вотчины.
Уже приводился пример разъезжей грамоты братьев Пильемовых-Сабуровых, в которой в качествке послухов присутствовали их сослуживцы – вяземские дети боярские. В 1564 г. в данной грамоте Овдотьи Вельяминовой в Костромском уезде среди послухов отметились Г.В. Дедевшин, а также князья И. и Ф.С. Деевы. Как и родственники этой вкладчицы Мятлевы и Вельяминовы, они служили по Вязьме. Очевидно, что и в этом случае их появление в заволжском уезде было обусловлено существовавшими внутрикорпоративными связями
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Книга доктора исторических наук, специалиста по истории Гражданской войны в России А.В. Посадского посвящена массовому крестьянскому вооруженному движению в 1918 – 1922 гг. Оно получило название «зеленого» и представляло собой самооборону крестьян против вторжений в их жизнь и быт различных участников Гражданской войны, форму вооруженной борьбы деревни за свои интересы. В изменчивых обстоятельствах Гражданской войны зеленое движение могло превращаться в красно-зеленое и бело-зеленое. Однако главная его сила заключалась в массовости.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.