Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства - [38]
Однако и сегодня можно столкнуться с негативным отношением не только к Православию, Христианству, Церкви, но и конкретно к крещению Руси. Теперь эта негативная оценка чаще всего дается на основе либо либеральной западнической мысли, либо неоязыческих настроений.
Радзивиловская летопись.
Л. 185 – храм Софии и книжность.
Характер либерального взгляда на мир в свое время замечательно охарактеризовал Б. А. Успенский:
«Русская интеллигенция ориентирована на западную культуру, и уже это обстоятельство очевидным образом отличает русского интеллигента от западного интеллектуала (для которого Запад не может быть культурным ориентиром).
Она принадлежит западной культуре, но эта принадлежность имеет особую социальную функцию, особый характер общественного служения (которую, опять-таки, она не могла бы иметь на Западе): интеллигенция представляет западную культуру, однако реципиентом этой культуры должен быть русский народ – при всей неопределенности и исторической изменчивости этого понятия»[390].
«Одним из фундаментальных признаков русской интеллигенции является ее принципиальная оппозиционность к доминирующим в социуме институтам. Эта оппозиционность прежде всего проявляется в отношении к политическому режиму, к религиозным и идеологическим установкам, но она может распространяться также на этические нормы и правила поведения и т. п. При изменении этих стандартов меняется характер и направленность, но не качество этой оппозиционности. Именно традиция оппозиции, противостояния объединяет интеллигенцию разных поколений: интеллигенция всегда против – прежде всего она против власти и разного рода деспотизма, доминации. Соответственно, например, русская интеллигенция – атеистична в религиозном обществе (как это было в императорской России) и религиозна в обществе атеистичном (как это было в Советском Союзе). В этом, вообще говоря, слабость русской интеллигенции как идеологического движения: ее объединяет не столько идеологическая программа, сколько традиция противостояния, т. е. не позитивные, а негативные признаки. В результате, находясь в оппозиции к доминирующим в социуме институтам, она, в сущности, находится в зависимости от них: при изменении стандартов меняется характер оппозиционности, конкретные формы ее проявления»[391]. «В результате русская интеллигенция в период своего формирования отказывается быть православной… но при этом продолжает быть духовной – на месте „Православия* выступает „Духовность*, и это отчетливо отличает русскую интеллигенцию от западного интеллектуализма»[392].
В то время как государство (даже заключая союз с Церковью), будучи по определению консервативным и традиционным общественным институтом, использовало исторический сюжет крещения Руси для укрепления общественных связей и государственных устоев, интеллигенция, настроенная оппозиционно, выступала и выступает против церкви и государства, а ориентация на западные ценности позволяет ей отказывать России в праве на национальную самодостаточность. Провозглашая «спасительность» вестернизации как пути к гуманизму и прогрессу, русская либеральная мысль готова отказаться от русской самобытности, поскольку наше национальное не есть западное[393].
Собор Софии в Киеве, реконструкция М. Кресального, В. Волкова, Ю. Асеева.
Однако национальная культура России (так сложилось в эпоху «петербургской империи») всегда изучалась в контексте внешних влияний, оказывавших на нее формирующее воздействие. И если в послепетровскую эпоху определяющим казалось воздействие западной культуры, т. е. того, что оправдывало (и оправдывает) русскую культуру в глазах западника, то в предшествующее ей время это влияние казалось преимущественно азиатским. Поскольку в истории крещения Руси акцент всегда делался на византийских корнях русского Православия, а Византия как Восток была и остается для западных интеллектуалов либо явлением малоинтересным, либо даже воплощением зла, ясно, почему крещение Руси получает негативную оценку от современной отечественной либеральной интеллигенции. С каким восторгом современные русские либералы встретили выход новой книги А. Безансона, в которой было заявлено: «Искусство лжи так же старо, как и сама Россия. Кюстин и Мишле считали его важнейшей российской чертой… Как появилась тенденция к „раздвоению“ истины до такой степени, что непонятно, где она находится?.. Согласно моей гипотезе, православная вера создает особую атмосферу, которая влияет на формирование различных типов лжи»[394]. Ибо это утверждение нужно автору и его читателям для того, чтобы обосновать другое утверждение: русский человек – это «ангел и зверь одновременно, которому тесно в человеческом обличье: он экстремален и во зле, и в добре…
