Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства - [40]
Многое ли может сказать современный историк об этих временах? Точно, к сожалению, немногое. Однако эпоха князя Владимира потому обладает особым колоритом и притягательностью в наших глазах, что именно тогда «голая гипотетичность» ранней истории вдруг стала отчетливо проступать в виде контуров в исторической памяти. Гипотетичность вдруг начала набирать «телесность». Некоторые пустоты начали заполняться вполне историческими сюжетами и смыслами. Разумеется, далеко не все. Скорее эта эпоха известна нам пунктирно. Но это и первый эпизод в нашей истории, об основном содержании которой можно говорить уверенно – речь идет о принятии христианства.
Историки уже много лет и даже несколько столетий превратно, забывая о принципе историзма, оценивают ту эпоху, перенося в нее свои реалии, принципиально отличающие XIX или XX век от X или XI века. Так, безоговорочно утверждают о появлении византийской митрополии и епархиальной сети, споря о годе, когда все это появилось. Но это слишком высокая планка для тех лет! Если бы речь шла о наших днях, то даже при наличии современных технологий далеко не все можно сделать в одночасье, а уж тем более привить новое мировоззрение. У князя Владимира был небогатый опыт в организации религиозного культа, если иметь ввиду языческую реформу 980 года. И он едва ли был востребован, когда князь решил креститься. Требовать от князя точного и беспрекословного соблюдения внешней церковной юрисдикции, знания церковных обычаев и законов, богословских и этических тонкостей невозможно! Этого практически не было на Руси. Князь не мог обеспечить и организацию епископских центров не только потому, что это предполагает масштабное строительство, какого Русь еще не знала, сложение средств в оформление епископской структуры, кадровое обеспечение и многие другие проблемы и заботы, но прежде всего потому, что он еще не контролировал большую часть Руси! Владимиру, поселившемуся в Киеве, нужно было доказать, что он способен сохранить свое влияние и на гордый Великий Новгород, и тем более на другие княжества Руси.
Чего нельзя отрицать, так это духовного перерождения древнерусского человека, и прежде всего князя, в момент своего выбора ставшего равноапостольным. Повесть временных лет наполнена символическими, но очень убедительными сюжетами, демонстрирующими перемены в поведении князя. Но и без них понятно, что Владимир сильно переменился. Ушли в прошлое похотливые забавы и завоевательные войны. Появились заботы о церкви и об окончательном оформлении государственного строя. Но особенно ярко новые христианские начала проявились в трогательном кенозисе подвига детей Владимира – Бориса и Глеба. Если спустя четверть века после крещения Руси князья оказались способны на такой Поступок, уже один этот пример показывает, что выбор был сделан верно и христианство оказалось выбрано сердцем.
Поэтому эту далекую эпоху нужно было бы назвать эпохой проб и ошибок, эпохой великого эксперимента (равноапостольный князь не мог в полной мере оценить, к чему приведет его цивилизационный выбор). Некоторые такие пробы и эксперименты эпохи Владимира я попытался реконструировать, понять и объяснить в данной книге. Разумеется, многое в ней спорно. Однако научное представление о начале христианства на Руси, ощущение аромата прошлого невозможны без поиска. Надеюсь, что читатель поймет замысел автора и воспримет его именно так: здесь не были даны ответы, здесь были поставлены вопросы.
«Кто сию книгу оучнет пречитывати, и обрящет что в ней нестройно и неистово написано; моим грешничим недоумением: речи не исполнил, или речь кую разделил, или над которою речию верхнюю силу не по достоянию положил, или описался, в чем. И вы, Господа ради, мене о том не кляните и не поропщите, но благословите и исправляйте, может кто разумети».
Список использованной литературы
Сокращения:
БЛДР – Библиотека литературы Древней Руси
ПВЛ – Повесть временных лет
ПСРЛ – Полное собрание русских летописей
ТОДРЛ – Труды отдела древнерусской литературы
1. А. [Кочетков Ю.] Крещение Руси и развитие русской миссии // Вестник РХД. 1989. № 156. С. 5–44.
2. Абрамович Д И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916.
3. Аверинцев С. С. Крещение Руси и путь русской культуры // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси: Сб. ст. / сост. М. Назаров. М.: Столица, 1991. С. 52–60.
4. Алексеев А. И. Крещение костей (К интерпретации статьи Повести временных лет под 1044 г.) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2003. № 1 (11). С. 102–106.
5. Алешковский М.Х. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения в Древней Руси. М.: Наука, 1971.
6. Алешковский М.Х. Русские глебоборисовские энколпионы 1072–1150 годов // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М.: Наука, 1972. С. 104–125.
7. Арранц М. Крещение и миропомазание. Таинства византийского Евхология. Рим, 1998. Ч. 1: Дополнение к опыту «Исторические заметки о чинопоследованиях Таинств по рукописям греческого Евхология» (ЛДА, 1979).
8. Арранц М. Чин оглашения и крещения в Древней Руси // Символ. 1988. № 19. Июнь. С. 69–100.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.