Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства - [29]
Четвертой иерархией, представленной на Руси, была латинская иерархия, подчиненная императору Священной Римской империи. Помимо упоминаний Никоновской летописи о контактах князя Владимира с римским папой нужно вспомнить о деятельности на территории Руси, как минимум, двух латинских епископов. Первым был архиепископ Бруно-Бонифаций, известный восточноевропейский миссионер, который дважды побывал проездом в Киеве и был, согласно его собственному свидетельству, милостиво принят Владимиром[296]. Вторым был епископ Рейнберн, перебравшийся из Колобжега в Туров к Святополку[297]. Исследования последних лет позволяют утверждать, что Рейнберн был именно правящим епископом[298].
Подводя промежуточный итог в исследовании истории Русской церкви в 1000–1015 годах, следует отметить, что отказ от представления о монополии церковной юрисдикции дал положительные плоды. На Руси тех лет фиксируются следы присутствия, как минимум, четырех христианских юрисдикций трех языковых культур – греческой, славянской и латинской. Для не вполне оформившейся в церковном и государственном отношении Киевской Руси это закономерный результат. Однако по мере быстрого становления государственности на Руси в церковных делах тоже должен был наступить порядок. И в этом отношении она сильно зависела от происходящего за рубежами Киевской Руси.
Дипломатические и церковные отношения с Византией приходили к нормализации долгое время, поэтому применительно к первой трети XI века их можно не учитывать – происходящее в Византии не влияло напрямую на положение дел в Киеве. Однако косвенно – через дела в Болгарии – влияние было очень сильным. Хазарско-печенежская граница также не вызывала проблем в церковных делах, а христианизация Скандинавии продвигалась так медленно, что ее последствия станут заметны на Руси значительно позднее. Поэтому помимо обстановки в Болгарии большое значение для церковной жизни Руси стали иметь события в Польше. Имеющиеся сведения о проникновении латинского духовенства на Русь свидетельствуют, что оно становилось активнее к концу жизни Владимира, как бы вытесняя созданную им автокефальную юрисдикцию.
Однако возникает вопрос: насколько данный процесс был согласован с киевским князем? Иными словами, важно выяснить, было ли это нужно св. Владимиру или, если не считать приезда Бруно, «заказчиком» появления латинского духовенства выступал туровский князь, каковым был Святополк. Для решения этого вопроса необходимо сопоставить сведения о церковных делах первых пятнадцати лет XI века на Руси и в соседних Польше и Венгрии, откуда латинское духовенство могло попасть на Русь. Происходили ли там события, которые могли иметь следствием миссионерскую активность латинского духовенства на Руси? И что было «фоном» для этих событий в Византии и Болгарии?
Начать выяснение этого вопроса можно со следующего наблюдения: в Никоновской летописи последний обмен посольствами Киева с Римом при Владимире приходится на 6508–6509 (1000–1001) годы[299]. Чем объясняется прекращение таких известий под следующими годами, если считать, что сообщения Никоновской летописи достоверны? Обращает на себя внимание важное совпадение: создание императором Оттоном III в союзе с папой Сильвестром единого pax Romana[300] ознаменовалось такими ключевыми событиями, как синод в Риме, решивший вопрос об организации Гнезненской архиепископии для Гауденция, брата св. Войтеха (999)[301]; Гнезненский съезд, на котором фактически была учреждена Польская церковь (1000)[302]; возведение руками папы Сильвестра Иштвана Венгерского в королевское достоинство (1001)[303]. Мог ли Владимир оставаться равнодушным, когда в соседних странах удалось то, что ему не удалось в Византии? Не попытался ли Владимир договориться с Римом о том же? Указание на посольство 1000 года и спешный ответ Владимира («Того же лета посла Володимер гостей своих аки в послех в Рим, а других во Иерусалим, и в Египет и в Вавилон, съглядати земель их и обычаев их»[304]) говорят о попытках договориться.
Перечень посольств Владимира 6509 года чрезвычайно любопытен. Кроме Рима в нем фигурируют те территории, которые входили в два халифата – усилившийся с конца X века Фатимидский (Египет)[305], который присоединил также Палестину и Сирию, и Багдадский, в котором правили Буиды, сделавшие своей столицей Багдад[306]. Если не видеть в этих переговорах срочных попыток принять ислам (см. сообщения врача рубежа XI–XII веков Ал-Марвази о якобы имевшем место выборе князем Владимиром ислама; хотя и датировка, и локализация (Хорезм) противоречат данному предположению, нельзя забывать, что автор жил в государстве Сельджукидов, что может объяснить нежелание упоминать страны Ближнего Востока)[307], то речь вполне могла идти о налаживании контактов с местными христианскими церквями, с которыми можно было договориться о получении автокефальной иерархии[308]. Подобные инициативы князя Владимира кажутся совсем уж фантастичными, однако полностью отрицать их возможность все же нельзя.
Итак, на начало XI века могут быть зафиксированы существенные изменение церковной организации в соседних с Русью странах и быстрая, несколько нервная реакция на это киевского князя. Ведь на Гнезненском съезде встретились Оттон и Болеслав, была учреждена целая сеть епархий, протянувшихся цепью с северо-запада на юго-восток – Колобжег, Гнезно (выделена из Пражской епархии), Вроцлав и Краков, а также создана миссийная епископия в Познани, к которым несколько позднее присоединится Туров (не вызывает сомнения принадлежность Туровской епархии Рейнберна Гнезненской архиепископии, тем более что путь от Турова к Познани наиболее удобен – по Припяти, Бугу, Висле и затем по притокам Вислы к Варте, на которой стоит Познань).
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.