Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства - [28]
Между ними три списка – № 8, 9 и 10, составленные в течение X–XI веков, из которых нам не интересен список № 9, поскольку в нем представлен только перечень митрополий, а по отсутствию в нем митрополии Росии можно судить, что составлен он до 989 года. В подробном перечне митрополий с подчиненными епархиями и архиепископий № 8 также нет митрополии Росии, что подтверждает ее датировку Даррузесом 920–980 годами[282]. Зато в нем неожиданно вновь возникает архиепископия в Боспоре (при сохранении архиепископии в Херсонесе) и, что наиболее важно, впервые упоминается архиепископия в Таматархе, причем все три архиепископии называются архиепископиями Зикхии[283]. Как известно, Таматарха была захвачена хазарами, а через некоторое время христианская церковная организация была хазарами уничтожена[284]. Считается, что Таматарха вновь стала свободна и смогла восстановить свой международный статус после походов Святослава[285]. В таком случае появление этой части перечня можно вполне отнести к 965–987 годам, когда епархии Таматархи и Боспора могли быть восстановлены из-за исчезновения хазарской угрозы.
Перечень № 10 представляет собой полный список митрополий с епархиями без архиепископий; по этой причине в нем не упоминаются епархии Зикхии. Зато в нем появляется митрополия Росия (в двух разных вариантах: τη Ρωσία или τω Κυέβω' τής Ρωσίας). Однако наибольшее недоумение вызывает отсутствие упоминаний о епархиях в этой митрополии, в то время как почти во всех прочих митрополиях эти перечни епархий имеются, да и в Русской церкви Новгородская епархия была создана вскоре после крещения Киева и Новгорода[286]. Видимо, по этой же причине Даррузес нумеровал русскую епархию 681 и 701 номерами, в то время как греки не присвоили ей единственной номер митрополии – она должна была бы быть 58–60 митрополией[287]. Объяснение этому может быть только одно: помещение русской митрополии в самый конец списка говорит либо о ее создании в момент появления списка, либо, что вероятнее, имея ввиду датировку ее создания – от конца X до конца XIII века, формальное ее создание в конце X века[288].
Таким образом, списки константинопольских епархий подтверждают высказанное предположение о фиктивном, формальном появлении византийской митрополии в Киеве после 989 года. Есть и несколько косвенных указаний на это. Во-первых, обращение будущего автокефального митрополита Илариона ко «второму Константину» – князю Владимиру в «Слове о законе и благодати» представляется неслучайным. Он, воспевая мудрость князя-крестителя, указывает стоящему рядом с ним Ярославу на отца как на пример для подражания, что Ярослав и реализует в 1051 году в попытке снова организовать автокефалию Русской церкви[289]. Во-вторых, только непризнанная автокефалия, просуществовавшая в том или ином виде вплоть до объединения Руси в руках Ярослава вследствие смерти Мстислава в 1036 году, могла стать причиной «закладки митрополии» в 1037 году и переосвящения еще не успевшей за полвека обветшать каменной Десятинной церкви митрополитом Феопемптом в 1039 году[290]. В-третьих, именно русской автокефалией можно объяснить упоминание русского архиепископа как в перечне № 11 митрополий Константинопольского патриархата, так и в «Хронике» Титмара Мерзебургского (VIII. 32)[291]. В-четвертых, на существование независимой иерархии косвенно указывает упоминание в «Сказании чудес святых мучеников Романа и Давида» архиепископа Иоанна. Ни имя данного архиерея, ни его титул не встречаются в других источниках и не сочетаются с византийской титулатурой русских архиереев этой эпохи[292]. В-пятых, существование формальной, находящейся в изгнании церковной иерархии Руси уже имело место ранее, если считать верным предположение А. В. Назаренко о претензиях Адальберта Магдебургского в 960-х годах на власть над Русской церковью в изгнании[293]. Неслучайным кажется, в свете сказанного, и появление летописца Десятинной церкви, в которой трудилось корсунское духовенство и которая сохраняла свой уникальный статус в течение всего XI века[294].
Однако, помимо двух названных выше церковных иерархий, нужно упомянуть еще две. Прежде всего, нельзя пройти мимо старых гипотез о подчинении Русской церкви на начальном этапе своего существования Охридской архиепископии[295]. Выше уже говорилось о том, что именно общение с Болгарией, находившейся в тяжелой войне с Византией, было тем выходом, который нашла для себя в условиях византийской «блокады» русская автокефальная иерархия. Согласиться с утверждением М. Д. Приселкова о подчинении русского духовенства Охриду нельзя – в этой гипотезе слишком много натяжек и, кроме того, она основана на той же идее монополии юрисдикционного устройства, которое было подвергнуто критике в начале главы. Очевидно, что без помощи славяноязычного болгарского духовенства малочисленным русским и корсунским священникам было едва ли возможно справиться с массовым крещением в русских городах. Кроме того, необходимо было срочно наполнять строящиеся храмы богослужебной литературой, что без помощи более «взрослых» христианских славянских культур было совершенно невозможно – Русь только что, накануне крещения, начала робко осваивать славянскую письменность, а быстро научить отечественных переписчиков не представлялось возможным. Поэтому помощь Болгарии в освоении христианских основ на начальном этапе христианизации Руси очевидна, и главными участниками этого дела должны были быть болгарские священники.
