Федор Федорович, без парика, в расстегнутой на груди нательной рубахе, грел и желтом песке босые ноги, наблюдая, как солдаты, сверкая сметанно-белыми телами, весело гогоча, плескались в теплых водах узкого пролива, отделявшего берег от убегавшей за горизонт Арабатской косы.
Вытянувшись на сто пять верст, действительно похожая на лезвие косы — узкая, выгнутая, — лишенная растительности песчаная отмель являла собой унылую, безжизненную картину. Отряд Щербатова должен был пройти эти пустынные версты, ваять стоявшую в основании косы крепость, быстрым ударом овладеть Керчью и Еникале и открыть проход в Черное море Азовской флотилии Синявина…
Еще в 1768 году Екатерина поручила контр-адмиралу Алексею Наумовичу Синявину возобновить кораблестроение в Таврове, Ново-Павловске, завести новые верфи в Ново-Хоперске, чтобы построить флот, который мог бы выйти на просторы Черного моря и стать там надежной преградой турецким проискам на крымское побережье. Синявин с такой резвостью и усердием приступил к исполнению высочайшего рескрипта, что уже весной 1770 года привел в Таганрог восемь 16-пушечных парусно-гребных кораблей, два 11-пушечных бомбардирских судна и тридцать семь канонерских лодок.
Екатерина осталась довольна кипучей деятельностью Синявина и пожаловала ему чин вице-адмирала.
Согласно плану завоевания Крыма, подготовленного Военной коллегией, Азовской флотилии предписывалось организовать переправу отряда Щербатова на Арабатскую косу, а затем держать курс к проливу, соединявшему Азовское море с Черным…
Щербатов приказал не спускать глаз с моря, пообещав рубль тому, кто первым заметит паруса кораблей Синявина. Ближе к вечеру ему пришлось достать кошелек и наградить радостного гренадера.
Весь следующий день солдаты и макросы, пригнавшие к берегу корабельные лодки, возводили 50-саженный наплавной мост, по которому на рассвете четырнадцатого июня авангард майора Степана Бурнашева перешел на косу и двинулся вперед.
Вслед за авангардом на косу стали переправляться пехотные роты и гусарские эскадроны. Особенно долго пришлось довозиться с пушками, скользившими по мокрым качающимся настилам. Последними прошли казаки, пикинеры и обоз.
Майор Бурнашев, расчищая путь отряду, дважды отбил наскоки татарской конницы и шестнадцатого июня, после полудня, подошел к Арабату.
Турки встретили казаков пушечными выстрелами, которые вреда не причинили, но позволили определить безопасную дистанцию. Бурнашев стал на берегу моря, в десяти саженях от воды, чтобы сузить фронт атаки, если неприятель попытается напасть. И угадал! Татары ринулись было на авангард, но, потеряв под плотным ружейным огнем несколько человек, вернулись в крепость.
Ночью похолодало. С моря задул порывистый ветер, погнал на берег высокую волну. Мутное серое небо прыснуло нудным моросящим доящем.
Казаки мокли весь день, ожидая подхода главных сил. Лишь к вечеру донесся слабый стук полковых барабанов, и вскоре все увидели подходившие батальоны полковника Шумахера, эскадроны подполковника Прерадовича. Непогода помогла Щербатову, избавив от изнуряющей жары: генерал совершил длиннейший — в сорок четыре версты — марш и соединился с авангардом.
Построенная в XIII веке на возвышенном берегу Азовского моря крепость Арабат представляла собой вытянутый четырехугольный полигон, углы и куртины которого были усилены бастионами и реданом, а стены опоясывал широкий ров, выложенный известковыми плитами. От крепости к морю тянулась тридцатисаженная стена, а остальные двадцать прибрежных сажен, где проходила дорога, были забаррикадированы мешками с песком. Справа высился построенный на скорую руку земляной ретраншемент с палисадом, дальше фланг прикрывало обширное грязевое болото.
У Щербатова выбор был невелик: или дать отдохнуть измученному войску и брать крепость на следующий день, или сразу провести ночной штурм. После недолгих раздумий он решил ударить этой же ночью, ибо опасался, что турки начали рыть канал, чтобы пустить воды Азова в ров. (А для отвода глаз — велел ставить палатки, показывая гарнизону, что намерен отдыхать.)
Турецкие янычары, высыпавшие на крепостные стены, понаблюдали, как русские разбивают лагерь, а затем спустились в казармы, уверовав, видимо, в неготовность неприятеля штурмовать крепость.
В десятом часу вечера Щербатов созвал офицеров и объявил ордер-де-батали.
Объединенному батальону егерей и гренадер майора Раевского предписывалось овладеть баррикадой. Полк Шумахера наносил удар справа: 1-й батальон подполковника Густава Траубе должен был взять ретраншемент и западный бастион, 2-й батальон, ведомый самим Шумахером, минуя очищенный от турок ретраншемент и обойдя болото, атаковал с тыла крепостные ворота. Артиллерия делилась на две батареи: четыре пушки устанавливались напротив баррикады и поддерживали Раевского, десять единорогов справа — полк Шумахера. Кавалерию подполковника Прерадовича генерал оставил в резерве вместе с казаками Бурнашева.
— Как в резерве? — взвился Прерадович, топорща смоляные усы. — Ваше сиятельство! Гусар в резерве?!
— Не горячитесь, подполковник! — одернул его Щербатов. — И вы саблями помашете!
