Князь Василий Долгоруков (Крымский) - [132]
Василий Михайлович Долгоруков, квартировавший в Полтаве, получил рескрипт с повелением идти в Крым. В Петербурге опасались турецких десантов на побережье и возможного предательства татар, поэтому командующему предписывалось «производить военные действия на отражение турецкого нападения и для удержания татар от сношения с неприятелем».
Одновременно Долгоруков должен был следить за положением в ногайских ордах, находящихся на Кубани, поскольку по сведениям, полученным от бывшего при Джан-Мамбет-бее приставом подполковника Стремоухова, Порта старается их всячески развращать. В случае татарского и ногайского мятежа армии повелевалось всей мощью обрушиться на бунтовщиков, «поражая одних мечом, других брав в плен в неволю, раздавая помещикам в крепостные, и, наконец, выжигая их селения яко клятвопреступников».
Вместе с рескриптом Долгоруков получил форму манифеста к татарским народам, который хан Сагиб-Гирей должен был широко распространить среди крымцев и ногайцев. В манифесте подчеркивалось желание Турции поработить вольный и независимый Крым и высказывалось остережение злоумышленникам, намеревавшимся выступить на стороне неприятеля.
Долгоруков к манифесту отнесся скептически — подумал, глядя на завитушки» екатерининской подписи: «Удержание татар от поползновенности к Порте более зависит от мер военных, нежели от письменных изъяснений. Это слабые способы для преодоления их невежественной грубости и слепой привычки к повиновению туркам…»
Но нарушить волю государыни он не посмел — отдал манифест в канцелярию для перевода на турецкий язык и изготовления копий.
Полки Второй армии, мирно зимовавшие на Днепровской линии, выступили в поход. А двадцать третьего апреля в Перекопскую крепость прибыл сам Долгоруков.
Здесь его уже несколько дней ждал Шагин-Гирей.
В Петербурге калга-султан вел себя достаточно независимо, ласкательства сочетал с дерзостью, приятные улыбки с гневными взглядами; при возвращении в Крым, проезжая через Москву, отказался первым нанести визит московскому командующему генерал-майору князю Волконскому, а уговаривавшему сделать это Путятину ответил, прикидываясь простачком:
— Я человек степной, воспитан в горах между скотов и не ведаю человеческого обхождения. Я буду не в состоянии обходиться с такой знатной особой…
Но покорителя Крыма калга боялся!.. При проезде через Полтаву он первым навестил Василия Михайловича; и здесь, в Перекопе, напросившись на аудиенцию, сидел напротив князя смиренный и жалкий. Но говорил открыто;
— Многие из крымских начальников по некоторой от бывшего рабства затверделости и помрачению рассудка не только не перестают доброжелательствовать Порте, но с удовольствием приняли бы прежнее ее владычество. Пребывание в родных землях, разговоры с правительственными чинами убедили меня в одном: только став самовластным ханом над всеми татарами, я смогу утвердить истинную вольность и независимость Крыма!.. С помощью, конечно, моих русских друзей.
Из писем Веселицкого и Путятина Долгоруков знал, что крымцы не приняли нового, европеизированного, калгу, и, расценив его слова как призыв к перевороту, недовольно пробасил:
— Свержение законно избранного хана не может быть делом моих рук. Я, сударь, воин, а не заговорщик!
Калга попытался объяснить заискивающим голосом:
— В нынешнем своем положении, когда многие приятели меня предали, а хан и диван не желают считаться с моими словами, я в Крыму оставаться не смогу.
— Ханом надобно стать по закону, — отозвался Долгоруков. — Тогда все татарские народы признавать и чтить будут. И другие государи самозванцем не сочтут.
Разочарованный Шагин-Гирей покинул Перекоп и отправился в Акмесджит.
Долгоруков же, пробыв несколько дней в крепости и получив заверения генерал-майора Якобия, командовавшего Крымским корпусом в отсутствии отъехавшего в Россию Прозоровского, в достаточности сил и припасов для противостояния неприятелю, неторопливо отвел полки к Днепру.
2
Отказ Турции от дальнейших переговоров в Бухаресте, возвращение Шагин-Гирея, движение армии Долгорукова — все это обострило и без того неспокойную обстановку в Крыму. Зловещая тень грядущей кровавой вражды накрывала полуостров мучительным ожиданием, грозившим перерасти в любой день в открытое вооруженное столкновение. Это чувствовали все — и крымцы, и русские. Платные конфиденты Веселицкого Бекир-эфенди и Чатырджи-баша, тайно посещавшие дом резидента, доносили, что во дворце хана по ночам проходят секретные заседания дивана.
— Хан и старики готовят заговор, — озабоченно уверял Бекир. — Едва турецкие корабли с десантом подойдут к берегам Крыма — все враз выступят… На таманской стороне до семи — десяти тысяч турок готовы к десанту.
Веселицкий Бекиру верил — он ни разу не обманул его. Но все же попытался найти другие подтверждения словам конфидента.
Соблюдая предельную осторожность, Петр Петрович обратился к Абдувелли-аге и Мегмет-мурзе, однако те, несмотря на обещанные пансионы, ушли от ясного ответа. Олу-хани, по-прежнему благоволившая статскому советнику, через служанку подтвердила только то, что диван действительно часто заседает ночью, но не сказала о содержании ведущихся в нем разговоров.
Острое противостояние России и Турции в 60-е годы XVIII века привело к началу долгой и кровопролитной войны. Военный триумф России способствовал и триумфу политическому — летом 1774 года Турция признало крымское ханство независимым государством. Верность и предательство, отвага и трусость, сражение многотысячных армий и закулисные интриги монарших дворов — так творилась история. Роман современного писателя Л. А. Ефанова рассказывает об остром противостоянии между Россией и Турцией в 60-е годы XVIII века.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Роман современного писателя-историка Юрия Когинова посвящен Петру Ивановичу Багратиону (1765–1812), генералу, герою войны 1812 года.
Исторический роман известного современного писателя Олега Михайлова рассказывает о герое войны 1812 года фельдмаршале Михаиле Илларионовиче Кутузове.
Новый исторический роман современного писателя Ивана Фирсова посвящен адмиралу Д. Н. Сенявину (1763–1831), выдающемуся русскому флотоводцу, участнику почти всех войн Александровского времени.