Князь Игорь. Витязи червлёных щитов - [152]

Но Владимир всего этого уже не слышал, ничего не видел.

Перед его внутренним взором вставали картины недавнего похода, солнечного знамения, всё ещё шумящей битвы: кровавое солнце едва просвечивается сквозь взбитую копытами пыль, протяжно свистят лёгкие хиновские стрелы, гремят щиты, трещат поломанные копья, ржут томимые жаждой кони, летят к побоищу со всей Половецкой степи стаи воронов на сытное пиршество, стонут раненые, посылают к небу мольбы и проклятья умирающие… Игоревы воины копьями вспахали чёрную землю, кровью обильно полили, а трупами засеяли… Скорбью взошёл этот посев по Русской земле.

Порывисто опустил белое гусиное перо в чернильницу.

И вот рука твёрдо вывела:

А не следует ли нам, братья,

начать старыми словесами

печальную повесть о походе Игоря,

Игоря Святославича?

Нет, начнём мы эту песню

по обычаям сего времени,

а не по замышлению Бояна!

4

Рано-ранёхонько 15 августа 1185 года, на Успение, заиграли-зазвенели колокола всех киевских церквей — приветствовали храмовый праздник знаменитого на всю Русь Успенского собора Киево-Печерской лавры и небольшой, совсем неприметной церкви Успения Богородицы Пирогощей на Подоле, возведённой полстолетия назад великим князем Мстиславом Владимировичем.

Раннее летнее небо над Киевом было чистым, будто только что умытым. И звоны колоколов неслись в высоту также чисто, молодо, празднично — всем на радость.

На майдане, между великокняжеским теремом и Десятинной церковью волновалось пёстрое людское море. Князья, княгини, княжичи, княжны, бояре и боярыни, наряженные в драгоценные наряды, сверкающие золотом и самоцветами, усаживались на сытых коней, на которых сияли золотом стремена и расшитые серебром седла и уздечки, украшенные позолоченными бляшками. Молодые гридни держали поводья, подсаживали важных гостей, а потом отводили туда, где кому какое место обозначено.

Когда все были готовы, Святослав Всеволодович подал знак — и пышная кавалькада двинулась к Подольским воротам, через которые Боричев подъём вёл на Подол.

Князья ехали в церковь Успения Богородицы Пирогощей, на молитву.

Киевляне диву давались — почему на Подол, почему в Пирогощую? Ведь храмовый праздник и в Киево-Печерской лавре! Да и в старинной Десятинной церкви, что стояла рядом с княжеским теремом, можно было помолиться, или в пышном храме Василия Великого, который тоже поблизости — на Ярославовом дворе, да и София недалеко.

Радовались и веселились киевляне — ив Верхнем городе, и в Нижнем, и никто не догадывался, что блистательным зрелищем они наслаждаются благодаря князю Игорю, который ещё с вечера попросил Святослава поехать утром на Подол, в церковь Успения Богородицы Пирогощей.

Его издалека узнавали — статного, чернобрового красавца.

— Глядите, глядите, Игорь! Князь Игорь Святославич! — неслось отовсюду.

Люди вытягивали шеи, проталкивались вперёд, чтобы получше рассмотреть этого необычного человека, имя которого было у всех на устах. Их не столько поражало неосмотрительное поражение, сколько героическое, по мнению многих, бегство из полона: с далёкого Дона, казавшегося им краем земли. Это был подвиг, которым удивлялись и восхищались.

Игорь ехал рядом с великими князьями — Святославом и Рюриком. Он на людях бодрился, даже рисовался, держась в седле легко, прямо, но на душе у него было тяжело: рядом с князьями — победителями чувствовал себя неловко. Хорошо ещё, что не приехал Владимир Переяславский, так как залечивал раны, а то было бы совсем плохо. После поражения на Каяле душа его оставалась придавленной, сникшей, а весть о смерти племянника Святослава совсем надломила Игоря.

Ведь это же он виновен, он завёл его и всё войско на погибель. Он!..

Угнетённый, душевно опустошённый, сразу после поражения, в полоне, он искал оправдания, утешения, поддержки в молитвах, потому и просил привезти на Тор священника из города Донца, а теперь всецело уповал на заступничество чудотворной иконы, находящейся в церкви Успения Богородицы на Подоле. Он истово поблагодарит её за чудесное спасение и попросит заступничества за сына, брата, всех бояр и воинов, которые ещё изнемогают в половецкой неволе.

В этом причина его поездки к Богородице Пирогощей на Подол.

Небольшая, но красиво построенная бело-голубая церковь стояла на майдане, под Старокиевской горой. Золотом блестели её кресты. Вокруг гомонили толпы празднично одетых подолян.

Двери церкви были распахнуты настежь, внутри горели свечи, на паперти ждал князей церковный причт во главе с благочинным.

Князья спешились и по старшинству входили в храм, крестясь и кланяясь. Первыми вошли Святослав, Рюрик и Игорь. Их сопровождал благочинный. Запел хор на клиросе да так громко, что замигали свечи в подсвечниках и бронзовом паникадиле, изготовленном умельцами на Подоле.

Игорь направился к иконе Богородицы Пирогощей, поцеловал золотой оклад, опустился на колени, склонил голову, долго молился, отбивая поклоны и не замечая ничего, что происходило вокруг. Позади него стояла Ярославна с детьми и братом Владимиром — все они тоже горячо молились.

Все просили чуда — спасения князей Владимира Игоревича и Всеволода Святославича со всеми полонёнными воинами.