Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин - [27]
Таким образом, сводимая Е. Н. Трубецким к возможности выбора между утверждением и отрицанием в своем бытии божественных идей-первообразов свобода реального мира обозначается философом как важнейшее начало космологического процесса, обусловливающее его духовную противоречивость. Однако, философское обоснование мира идей-первообразов в качестве развития интуиции безусловного всеединого сознания, по мнению Е. Н. Трубецкого, должно быть выполнено в рамках христианской космологии религиозным осмыслением этой онтологической реальности в космологически значимых представлениях церковной традиции, вне которых учение о мире идей-первообразов – как это уже неоднократно имело место в истории христианской философии – может послужить значительным основанием для чуждого Церкви космологического мифотворчества. В связи с этим в религиозной философии Е. Н. Трубецкого формулируется учение о Софии-Премудрости Божией.
Замысел Божий о мире как София-Премудрость Божия и ее отношение к творению
Следуя традиционному церковному представлению о Софии как неотделимой от Бога силе Божией, созидающей мироздание в творческой деятельности Бога-Сына, Е. Н. Трубецкой именно через эту сверхъестественно открытую миру в Церкви реальность Божественной жизни стремится религиозно обозначить онтологический статус имеющей ключевое значение для его метафизики и космологии категории «идеи-первообраза». «Предвечная София-Премудрость, – пишет Е. Н. Трубецкой, – заключает в себе… вечные идеи-первообразы всего сотворенного, всего становящегося мира, который развертывается во времени… Сам в себе мир божественных идей от века завершен и закончен: в нем нет места для какой-либо неполноты и несовершенства… здесь Премудрость осуществлена во всей своей полноте»[132].
Характер отношения Софии-Премудрости Божией к сотворенному миру предопределяется церковным учением об отпадении этого мира от полноты Божественной жизни, вызванном отпадением первозданного Адама. В связи с этим учением философски обоснованный взгляд Е. Н. Трубецкого на невозможность воспринимать отношение составляющих Софию идей-первообразов к сотворенному миру как отношение сущности к явлению религиозно углубляется содержащимся в церковном предании убеждением о трансцендентности Божественной жизни тварному бытию. Однако, с той же самой СофиейЕ. Н. Трубецкой связывает возможность сверхъестественного, по произволению Божию совершающегося, преодоления этой трансцендентности в рамках космологического процесса, ибо не данная, но за–данная миру в качестве его подлинного онтологического призвания София-Премудрость Божия «здесь во времени… есть еще не раскрытая, не выявленная до конца возможность», которая «частично осуществляется в мировой эволюции»[133].
Осуществление Софии в земном мире происходит посредством реализации в жизни каждого конкретного существа, предначертанного ему от века и являющегося неразрывной частью Софии Божественного замысла об этом существе. При этом сверхвременные идеи-первообразы религиозно конкретизируются Е. Н. Трубецким как традиционные для церковного предания образы Божии, вне которых было бы невозможно представить не только сотворение Богом мира, но и его наличное земное бытие. «Я могу осуществить в себе тот образ Божий, который составляет замысел Божий обо мне, либо явить во всем моем существе и облике определенное отрицание именно этого образа, этой идеи… Но от моей свободы не зависит переменить этот замысел, идею. Создать самостоятельно без Бога и против Бога какое-либо содержание моей жизни я не в состоянии. Я могу только утверждать или отрицать то содержание, которое суждено мне в предвечном решении Софии»[134].
Уже упоминавшееся нами в главе об онтологии Е. Н. Трубецкого учение об Абсолютном и другом в рамках религиозной космологии философа приобретает характер учения о Софии и другом, в котором важнейшей характеристикой отношения этих реальностей выступает категория «времени», как наиболее выразительно отражающая преходящий характер тварного бытия. «Временная действительность, – отмечает Е. Н. Трубецкой, – есть область, где мир вечных идей – София заслоняется другим, т. е. некоторым его реальным отрицанием. Это «другое», стало быть, определяется как небытие идеи или небытие Софии; но это – небытие относительное, а не абсолютное (μη ον, а не ουκ ον): ибо в возможности своей (в потенции) мир является откровением или воплощением той самой идеи или Софии, которая не вмещается в его временной действительности, отрицается им… Мир во времени есть область самоопределения твари, которая должна выбрать между личной жизнью и личной смертью – утвердить себя в идее или в ее отрицании. – Вот почему здесь,
