Князь Александр Сергеевич Меншиков. 1853–1869 - [53]

7) Затем, поручается вам присылать в инспекторский департамент морского министерства письма раненых к их родным и друзьям, для немедленной рассылки.

Для облегчения вас в материальном труде, вы можете взять с собой состоящего в военно-походной канцелярии писаря.

Прилагаю тысячу рублей для раздачи раненым и употребления в их пользу, по собственному вашему усмотрению, независимо той суммы, которая посылается с вами в распоряжение князя Александра Сергеевича, на этот же предмет.

Мне остается присовокупить, что вы постараетесь, конечно, исполнить это поручение, по долгу христианина, проникнутого святою обязанностью помогать ближнему. Управляющий морским министерством

Константин».

Благодаря заботам Его Высочества Генерал-Адмирала, — вполне выяснилось количество раненых морского ведомства и приступлено было к размещению раненых по Таврической губернии. Их во множестве отправляли в Симферополь и Николаев; приглашены были колонисты, которые приезжали на своих фурах и увозили к себе раненых. Для семейств убитых Крылов выхлопотал помещения в Симферополе и других местах Таврической губернии.

Кроме лестных поощрений его высочества, Крылова одушевляли еще и те сердечные излияния благодарности, которые раненые и семейства убитых спешили выражать, перед лицом Крылова, его высочеству, великому князю Константину Николаевичу. Крылов не раз возвращался от раненых очень растроганный и я, в особенности, помню его рассказ о том, как капитан 1-го ранга Юхарин убитый на Малаховом кургане тронул его до глубины души, слезами восторженной признательности.

Деятельность Крылова, совершенно независимая от распоряжений главнокомандующего в его армии, всегда возбуждала в светлейшем живейшее сочувствие.

Когда Крылов несколько управился с делами, то князь, имея надобность, за болезнью Камовского[16], в способном человеке, пользовался усердием Крылова, давал ему письменные поручения. Тем удобнее князю было заниматься с Крыловым, что он уже работал с ним ранее в Петербурге, как со старшим чиновником военно-походной по флоту канцелярии, и так как тогда канцелярия эта помещалась в доме морского ведомства, где жил и князь, в Галерной улице, то он довольно часто призывал его заниматься в кабинет.

По делу о раненых, Крылову, 4-го декабря, встретилась надобность ехать в Симферополь; между тем и князю было нужно приготовить экстренные донесения государю; князь предупредил Крылова и ему пришлось отложить поездку. Тогда Крылов спросил Князя запиской, следует ли ему об этом донести его высочеству? князь на записке его пометил: «донесите, через это будут знать, что мы здесь нуждаемся в людях»; а 3-го января 1855 г. просил уже разрешения у его высочества для назначения Крылова директором канцелярии; на это его высочество писал князю 13-го января, где в записке, между прочим, было сказано: «я весьма рад, что ваша светлость были довольны Юшковым[17], и мне приятно уверить, вас, что офицер сей, имеющий весьма благородное направление, искренно предан своему бывшему начальнику и глубоко уважает его.

Не менее доволен я, что ваша светлость нашли коллежского советника Крылова полезным и, вполне соглашаясь на определение его директором вашей канцелярии, по званию главнокомандующего, я поздравляю его с этою должностью и благодарю за полезные труды его. О награждении Крылова чином, согласно желанию вашей светлости, я не замедлю представить государю императору, при первом всеподданнейшем докладе моем».

Отчеты, присылаемые Крыловым, Его Императорское Высочество Великий Князь делал известными публике через напечатание их в «Морском Сборнике», в этом почтенном журнале, которому, кстати сказать, русская печать, русская мысль, русская жизнь — так много и много обязаны. Кто не знает, что «Морской Сборник» положил начало гласного обсуждения весьма многих вопросов, с разрешением которых было тесно связано благосостояние и развитие нашего отечества.

XVI

Перехожу к рассказу о Евпаторийском деле.

Еще 18-го декабря 1854 года, флигель-адъютант, полковник Петр Николаевич Волков, вручил кн. Меншикову рескрипт Государя от 10-го декабря, и потом немедленно уехал в Евпаторийский отряд к генералу Врангелю. Содержание рескрипта было следующее:

«Собирался отвечать на донесение твое от 1-го декабря, любезный Меншиков, как вчера вечером получил уведомление от князя Горчакова, что он распорядился уже не только отправлением в Крым десяти батальонов 10-й и 11-й дивизий, но, вслед за оными, и всей 8-й пехотной дивизии с её артиллериею. Совершенно одобряя эти распоряжения, остается мне требовать, чтобы этому значительному и последнему[18] подкреплению было сделано полезное употребление. Ежели справедливо сведение, что неприятель готовит высадку у Евпатории или у Качи, то самое опасное действие может быть у тебя в тылу; оно может быть, однако, замедлено действием кавалерии, ежели генерал Врангель поймет хорошо свою обязанность. Поэтому я передал флигель-адъютанту Волкову мои мысли, и желаю, чтобы он, передав их тебе, сейчас ехал к Врангелю и при нём остался, покуда это дело не объяснится. Намерение же следовать на Перекоп кажется мне менее удобоисполнимым и по отдалении от Евпатории и по трудности высадиться ближе к Перекопу. Но ежели это сбудется, то необходимо, чтобы первая пехота, которая подойдет, была обращена на подкрепление кавалерии. Желательно, чтобы оно последовало не ранее прибытия 8-й дивизии, более боевой, чем резервная бригада. Во всяком случае я хочу, чтобы флигель-адъютант Герштенцвейг там остался, в случае, если бы высадка совершилась, чтоб смотреть за порядком и за тем, чтоб прибывающая пехота употреблена была дельно. Ежели неприятель будет напирать к Перекопу в больших силах, тогда, вероятно, надо будет соединить резервные батальоны с 8-й дивизией, чтоб не быть разбитым по частям, и тогда всеми 26-ю батальонами при 48-ми орудиях пеших, соединясь с кавалериею Врангеля, отбросить неприятеля и восстановить прерванное, быть может, временно, с тобой сообщение.