Книжный магазин у реки - [96]

– Господи, – единственное, что она в состоянии произнести.

Даниэль смотрит в потолок.

– Ей было восемь лет. Всего восемь. Можешь представить себе, что мы испытали?

Кристина кивает в ответ, хотя не в состоянии представить себе такое. Все, чего ей хочется – оказаться ближе к Даниэлю. Она наклоняется и обнимает его. Вначале он скован, но потом отвечает такими же объятиями, обвивая руки вокруг Кристины.

– Мама так и не восстановилась. Она ушла в себя, с ней уже практически невозможно найти общий язык. Мы с Марком просто не могли там оставаться. Были вынуждены уехать.

Кристина поглаживает Даниэля по спине, чувствуя его дыхание.

– Именно поэтому меня берет такая злость, – продолжает он, – когда кто-нибудь подозревает, что я состою в ИРА. Я терпеть не могу ИРА с их бомбами. Я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Прости меня, – шепчет Кристина, прижимаясь щекой к его плечу.

Даниэль кладет руки ей на плечи, отстраняя от себя.

– Я не сержусь на тебя. Я сержусь на них, – проговаривает он, заглядывая Кристине в глаза.

– Но зато Сара на меня сердится.

Даниэль опять притягивает ее к себе.

– Сестра сердится, потому что знает, что ты мне нравишься. В этом нет твоей вины, только моя.

– Я правда нравлюсь тебе?

Она тут же раскаивается. Так глупо переспрашивать, когда кто-то говорит тебе о своих чувствах.

Даниэль прислоняется щекой к ее голове, Кристина слышит его дыхание.

– Ты относишься к тем людям, которые стремятся докопаться до сути, хотят узнать, что там, на обратной стороне винила. Мнение других для тебя не указ. Ты слушаешь не только хиты с первой стороны пластинки. И мне это нравится.

Кристина не знает, как трактовать услышанное. Сравнивает ли он ее с Сарой?

– Ты мне тоже нравишься, – шепчет она.

В этот момент все вдруг кажется правильным. Кристина больше не беспокоится о старшей сестре, даже не думает о ней. Ей не стыдно отвечать на поцелуй Даниэля.

Он осторожно укладывает ее на диван, нежным движением руки убирает в сторону волосы.

Кристина в напряжении смотрит, как он расстегивает платье. Медленно высвобождает из петель пуговицу за пуговицей, не спуская с нее глаз. Все происходящее кажется ей чем-то поэтичным. С самого начала было ясно, что это должно случиться. Как бы ни пытались они препятствовать судьбе, она приведет их к этому тем или иным путем.

От улыбки Даниэля по всему телу растекается тепло. Кристина еле дышит, не впуская в легкие воздух. Ни один мужчина прежде не видел ее обнаженной. Не подходил так близко.

Когда руки Даниэля касаются обнаженной груди, Кристина начинает задыхаться. Ее охватывает пьянящее чувство, она не может ни на чем сфокусировать взгляд. Все вокруг как будто в тумане, кроме Даниэля.

И хотя внутренний голос предупреждает, что этого делать не стоит, устоять невозможно. Кристина хочет быть рядом с Даниэлем, хочет обладать им.

Протянув руки, она притягивает его к себе и крепко целует. «Он выбирает меня, – думает она. – Разве может его выбор быть ошибкой?»

Даниэль целует ее в шею, Кристина закрывает глаза. Подобного ей испытывать еще не приходилось. Тело как будто взрывается от избытка чувств, льющихся через край.

«Он выбирает меня, – продолжает нашептывать внутренний голос. – И я, я сама выбираю его».

28. Четверг, 12 октября

Шарлотта стояла у окна гостиной, вглядываясь в Темзу, небольшой кусочек которой был доступен ее взору. Город казался совсем опустевшим. На реке не было видно ни одного судна, и лишь несколько несчастных пешеходов упрямо двигались по набережной, прикрываясь зонтами, которые ветер выворачивал наизнанку.

Шторм продолжался весь день. Ветер прибивал дождь к земле, в сером небе раздавались глухие раскаты грома, и по новостям предупредили, что к вечеру возможен смерч.

Именно таким она раньше и представляла себе Лондон – с вечно серым небом и бесконечным дождем, но на самом деле погода впервые со дня ее приезда была по-настоящему плохой.

Шарлотта приложила руку к стене. В вентиляционном отверстии тревожно завывал ветер, и что-то потрескивало, время от времени скрипела крыша. Кутаясь в плед, Шарлотта сняла с огня кастрюлю, в которой вскипятила воду.

На обеденном столе стоял ноутбук и показывал новости канала BBC, но, по мере усиления шторма, трансляция прерывалась все чаще. Последнее, что Шарлотта услышала перед тем, как интернет-связь полностью оборвалась, это отчеты о повышении воды в Темзе, информацию о закрытии аэропортов Хитроу и Гатвик и просьбу к населению не выходить на улицу.

Теннисон спокойно спал, лежа на диване, и казалось, что ужасная непогода его вовсе не беспокоит. Шарлотта с кружкой чая в руках примостилась на диване рядом с котом, продолжая выглядывать в окно. Оконные рамы сотрясались от порывов ветра, и она думала, выдержит ли дом этот шторм. Следила ли Сара за техническим состоянием здания?

Шарлотта взирала на качающуюся под потолком люстру.

– Что скажешь? – прошептала она коту. – Может быть, нам надо было спасаться от шторма где-нибудь в другом месте?

Теннисон взглянул на нее, прищурившись, и перевернулся на другой бок.

– Не очень-то от тебя много пользы, – пробормотала Шарлотта.

Когда пару дней назад начали предупреждать о надвигающемся шторме, Мартиник предложила Шарлотте переночевать у нее. Сейчас Шарлотта раскаивалась, что не согласилась. Пережидать непогоду в доме, которому несколько сотен лет, с одним котом – не самая продуманная тактика.