Книжный магазин у реки - [65]

Шарлотта в изумлении рассматривала все, что попадалось им на пути, доедая гамбургер, оказавшийся на удивление вкусным. Вокруг столько всего происходило, жизнь протекала здесь намного стремительнее, чем дома, в Швеции.

– Ну что, большую часть мы уже посмотрели? – радостно спросила Шарлотта. – Я начинаю немного уставать.

Уильям покачал головой.

– Не совсем. У нас осталось еще приблизительно пятьдесят достопримечательностей, но не обязательно смотреть их за один день.

– А ты не можешь сократить список, выбрав сорок самых важных мест?

– Будет сложно, но я попробую.

– И куда мы теперь держим путь?

Он загадочно взглянул на нее.

– Сейчас увидишь.

Спустя мгновение они вышли на открытое пространство с двумя похожими друг на друга фонтанами, несколькими статуями и огромной колонной, стоявшей перед величественным зданием. Шарлотта огляделась вокруг, взирая на все широко раскрытыми глазами. Вроде это называлось Трафальгарской площадью?

– А, это так… – сказал Уильям, пока она рассматривала верхушку колонны. – Это в честь какой-то битвы, в которой мы одержали победу.

Он подвел Шарлотту к лестнице и попросил закрыть глаза. Увидев сомнение на ее лице, Уильям протянул ей руку.

– Отдайся ненадолго на произвол судьбы. Обещаю тебе, это неопасно.

Шарлотта глубоко вздохнула. Она не любила отпускать контроль над ситуацией и с трудом полагалась на других, но, когда она перехватила взгляд Уильяма, по всему телу разлилось ощущение удовольствия, и она закрыла глаза.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он проводил ее до места назначения, пару раз Шарлотта спотыкалась, но Уильям подхватывал ее уверенным движением. Когда они наконец остановились, и она открыла глаза, они стояли перед картиной, которая была ей очень хорошо знакома.

– Ван Гог, – тихо сказала Шарлотта.

Уильям кивнул.

– «Пшеничное поле с кипарисами».

У Шарлотты потеплело на душе. Ей нравилось, что на этой картине все переполнено радостным волнением и надеждой.

– Когда я был в полном отчаянии, эта картина взбодрила меня, – сказал он, и Шарлотта улыбнулась.

– Она удивительна. Подумать только, человек с такой тяжелой судьбой изобразил такую светлую красоту.

– Гм. Все, кто занимается каким-либо художественным творчеством, хотят сравнивать себя с Ван Гогом.

Шарлотта покосилась на него.

– В каком смысле? Что ты имеешь в виду?

– Ну, что на самом деле ты – великий художник, просто окружение еще не осознало это. Ван Гог всю жизнь чувствовал себя неудачником. Никто при жизни не признал его величия, семья отвергла его, была продана всего одна из его картин, он с трудом перебивался и жил подаяниями.

– Как это печально!

– Да. – Он повернулся и бросил не нее взгляд, от которого перехватило дух. – Кофе будешь? По средам здесь кофе за полцены, поэтому я по средам всегда сюда захожу.

С бумажными стаканчиками в руках они продолжили гулять по Национальной галерее, рассматривая роскошные полотна и скромные акварели.

– Я думаю, здесь разыграется финальная сцена книги, которую я сейчас пишу, – сказал Уильям, сделав охватывающий жест.

– Вот как? О чем она? Расскажи!

Он пожал плечами.

– Не знаю, насколько это интересно.

– Да ладно тебе! Я же рассказала тебе про Wordfeud. Ты понимаешь, каково это – признаться в сокровенном?

Рассмеявшись, Уильям отпил глоток кофе.

– Конец для меня еще не совсем ясен, но книга о двух влюбленных, которые встретились в послевоенном Лондоне. Он – немец, она – британка, две противоположности, что само по себе уже сложно, и им приходится бороться за свои чувства. Однажды он просто перестает приходить к ней, и она не знает причины. Она боится, не случилось ли с ним чего… – Уильям откашлялся. – Так вот, я сейчас работаю над концовкой, но идея в том, что встретиться они должны здесь. И еще в том, что любовь притягивает их друг к другу, словно магнит, не оставляя другого выбора – только быть вместе.

Шарлотта опустила глаза, уставившись на стаканчик с кофе.

– А ты когда-нибудь испытывал к кому-то такие чувства?

Уильям поправил воротник своей куртки.

– Все время испытываю. Ну, или, может быть, не все время, но я влюбчивый. Впервые я влюбился, когда мне было пять лет.

– Вот как? И в кого же?

– Ее звали Мабель, она была на три года меня старше и жила в соседнем доме. Я был глубоко влюблен, несколько лет, до тех пор, пока не увидел, как она целует другого мальчика. А ты? – спросил он, рукой зачесав волосы назад.

Шарлотта повела плечами.

– Не знаю. Я не могу припомнить, чтобы была влюблена в кого-нибудь в детстве.

Они остановились еще у одной картины Ван Гога.

– Подсолнухи, – заметила Шарлотта.

– У Ван Гога тоже была история несчастной любви. Может быть, это неизбежно для художника? Может быть, это даже необходимое условие для творчества?

– Означает ли это, что художник всегда стоит перед выбором – счастье или творческая самореализация?

Уильям кивнул в ответ.

– И это ужасно грустно. Насколько мне известно, у Ван Гога никогда не было любовных взаимоотношений. Пару раз он влюблялся, но женщины никогда не отвечали ему взаимностью. Он даже просил разрешения жениться на своей двоюродной сестре, Ки Вос.

– И что, ему не разрешили?