Книги, которые читают наши дети, и книги, которые им читать не следует - [44]

С. Лагерлеф утверждает в своей сказке, что только любовь, добро, сделанное своим ближним, кем бы они ни были: людьми, зверями или птицами, – должно быть нормой человеческой жизни.

К концу путешествия Нильс изменился до неузнаваемости. Он с честью выдержал одно из последних испытаний, отказавшись обменяться участью со студентом и стать человеком. Ведь для этого ему бы пришлось бросить гуся Мортена на произвол судьбы, а ведь «самая большая подлость на свете – это предать товарища».

Глубоко потрясает Нильса история старой крестьянки, пережившей драму материнской любви. Мальчик впервые вспоминает про своих родителей, задумывается об их страданиях: «Подумать только, как тоскуют родители по своим детям! А он и не подозревал об этом. Оказывается, жизнь им становится немила в разлуке с детьми!

А вдруг там, дома, по нему тоскуют так же, как тосковала по своим детям эта старая женщина?

Эта мысль обрадовала его, но он не смел ей поверить. Он не из тех, по кому можно тосковать. Да, конечно, он не такой, но ведь он может стать таким!»

«– Бедняги! – сказал мальчик, обращаясь к портретам. – Ваша мать умерла. Вы бросили ее, и этого уже ничем не поправишь. Но моя мать жива! – повторил он. – Они оба живы – отец и мать!»

Нильс начинает понимать, что родители любят и ждут его таким, какой он есть, – и он должен стать достойным этой любви. Отныне его путь – это путь к отчему дому.

Расставаясь с гусями, Нильс говорит им: «Я ни капельки не раскаиваюсь, что полетел с вами нынче весной». Он увидел мир, свою страну, людей и природу. Заново обрел свой дом и самого себя. «То, чему я научился у вас за это время, дороже всяких сокровищ и золота», – говорит Нильс гусям. Мальчик научился любить, быть милосердным, сострадать, помогать попавшим в беду, защищать слабых, ценить каждое мгновение своей жизни.

Больше всего на свете Нильс хочет стать человеком и вернуться к своим родителям. Но он знает, что это возможно, только если гуся Мортена положат на убойную скамью в родительском доме. И поэтому он заходит в свой дом только попрощаться, поглядеть на него в последний раз, прежде чем лететь с гусями на юг.

Страшный выбор предстоит Нильсу, когда мать ловит Мортена и собирается его убить, а тот по привычке зовет мальчика на помощь. «Нильс слышал эти крики, но не двинулся с места. Медлил он вовсе не потому, что мог стать вновь человеком, если бы мать положила гуся Мортена на убойную скамью. Он сейчас даже и не вспомнил об этом. Просто, чтобы спасти гуся, надо было показаться на глаза родителям, а этого ему страх как не хотелось. “У них и без этого много горя, – думал он. – Могу ли я нанести им еще и этот удар?”». Мальчик забывает о себе – все его мысли только о родителях. Но ради спасения своего товарища (опять-таки не ради себя) он решается заступиться за него. И происходит чудо – Нильс становится человеком. Его смирение, готовность не задумываясь жертвовать собой не остаются без награды.

Но сценой встречи героя с родителями, описанной с удивительной простотой, книга не заканчивается. Последняя сцена – это сцена прощания Нильса с гусями.

Глядя на удаляющуюся стаю, мальчик вдруг ощутил такую тоску по улетевшим друзьям, что ему почти захотелось снова стать Вершком и, как прежде, носиться над сушей и морем вместе со стаей диких гусей. Радость соседствует с печалью, а обретения – с потерями. Но, по С. Лагерлеф, в этом нет ничего страшного. Недаром в сказке говорится, что Нильсу «почти» захотелось лететь с гусями.

После всех испытаний, после всего, что он пережил, Нильс Хольгерссон готов принимать жизнь такой, какая она есть, со всеми ее потерями, со всей горечью. Ведь он теперь знает, что нет ничего чудеснее, чем возвращение домой.

Силе и величию материнской любви и милосердия посвящена лучшая сказка С. Лагерлеф «Подменыш».

(К сожалению, эта сказка не настолько известна читателям. Адресована она детям старшего возраста и взрослым. Детям лет до 11-ти эту сказку читать не стоит.)

Троллихе понравился человеческий ребенок, и она украла его, оставив взамен своего – безобразного, жуткого уродца.

Простодушная крестьянка, которая была «не больно сметлива», готова согласиться со своим рассудительным мужем, предлагающим оставить тролленка в лесу. Но ее сердце не дает ей так поступить – она не может бросить тролленка на произвол судьбы, ведь он «все же, какой он ни на есть, – детеныш». И крестьяне забирают его к себе в дом. Но отец, ослепленный горем и убежденный «разумными» доводами соседей, хочет избить тролленка[30].

И мать, кажется, готова отступить. «Хорошо, если он это сделает, – подумала она. – Я такая глупая. Я никогда не могла бы избить невинного детеныша». Но в простоте сердца оказывается намного больше разума, чем в премудрости века сего, которой следует крестьянин. Сбываются слова Евангелия о том, что «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрое».

«Но только муж ударил тролленка, как жена кинулась к нему и схватила мужа за руку.

– Нет, не бей его! Не бей его! – умоляла она.

– Ты, верно, не желаешь получить назад нашего ребенка, – сказал муж, пытаясь вырвать свою руку.