Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - [89]
XXI век мы встретили знаковым событием – ушел, и добровольно ушел, со своего поста Ельцин. Пожалуй, не было в России человека, который 31 декабря 1999 года не воздал бы ему должное – хотя бы в глубине души. Расстался с властью сам! По своей воле! Попросив прощения…
О двухтысячных – в следующей главе.
Двадцатилетье, слипшееся в ком…
(1999–2020)
Общее и несомненное материальное улучшение существования в 2000-х стало, безусловно, следствием «лихих» 1990-х. Если непредвзятым взглядом окинуть хотя бы улицы наших больших городов, станет ясно, что все происходило не зря: краски, автомобили, новые здания, расцвет всевозможной торговли, немыслимые ранее услуги, россыпи книг и турпутевок… Наконец, некоторая свобода и раскованность поведения, еще далекая от европейской, еще расхлябанная, недисциплинированная, но что-то и обещающая.
Чего нельзя и не нужно прощать двухтысячным? На моих глазах последовательно и беспощадно разрушено лучшее, что было в советском образовании и здравоохранении. Душит непрозрачность, ложь и серость политической жизни. Умело взращиваемый культ президента даже в нашей истории имеет мало равных – трудно представить еженедельную телепрограмму, подобную той, что именуется «Москва. Кремль. Путин», с именем любого другого нашего правителя. Подставьте сами: Хрущев? Брежнев? Андропов? Черненко? Разве что Сталин…
Как любого начитанного человека, меня бесит официально принятая, архаическая и реакционная оценка нашей истории. Длящиеся распри со всем миром, невероятная бюрократизация жизни, усугубленная навязчивой и обязательной компьютеризацией. А главное – задраенные социальные лифты и полное отсутствие внятной перспективы. Куда? Зачем? Для кого и во имя чего? Возможно, впрочем, что нормальное повседневное существование не нуждается в ответе на эти вопросы, не нуждается даже в их постановке. Но мне без них неуютно, тревожно, тоскливо.
И хочется вернуться к литературе.
С 1999 года минуло больше двадцати лет. Несмотря на свое сверхнасыщенное содержание (страна стала совершенно другой), пролетели они стремительно. И так же стремительно Россия утрачивала свою литературоцентричность. Объективно этот процесс был неизбежен и, наверное, необходим, но люди, с детства пропитанные художественным словом, люди, для которых оно стало жизненной необходимостью и потребностью, воспринимали помянутый процесс болезненно. Не могу не вспомнить: во время нашей с Алексеем очередной поездки в США мы познакомились с зятем моей подруги, коренным американцем. Когда я по привычке попробовала поинтересоваться его отношением к Бродскому, последовала реплика, вполне, впрочем, доброжелательная: «Почему для русских всегда так важна литература?» Мир, в отличие от прежней России, действительно живет и устроен несколько по-другому, однако русская культура за последние двести лет обогатила его по большей части именно Словом…
Что сказать о литературном пейзаже этого двадцатилетия? В моих глазах он не то что обеднел, но как-то съежился и измельчал. Уцелевшие с давних времен знаковые «деревья и постройки» давно знакомы и изучены; что-то из новой поросли кажется вторичным, что-то – второстепенным и малообещающим. Вкусы мои, естественно, затвердели (спасибо, что не окаменели), слабеет способность и готовность удивляться. Да и попросту меньше сил остается для того, чтобы внимательно и неуклонно отслеживать литературные новинки. Посему в этой последней части своей читательской истории я отказываюсь от хронологического принципа изложения; попробую рассказать о том, что – по разным причинам – привлекло наибольшее внимание, вызвало восхищение, одобрение или отторжение, вне зависимости от времени написания и публикации соответствующего произведения.
Откуда взялось название этой последней главы? Из моего недавнего стихотворения:
Среди писателей, дебютировавших в 1990-е и продолжающих активно работать в следующем тысячелетии (!), я в той или иной степени познакомилась с произведениями Л. Петрушевской, Б. Акунина, В. Пелевина, А. Иванова, Е. Водолазкина, Д. Рубиной, Т. Толстой, Л. Улицкой. Увы! Все, кроме двух последних, оставили равнодушной – правда, по разным причинам.
Не могу не отдать должное резкому и саркастическому таланту Л. Петрушевской, но читать ее так тяжело, что одолела я лишь мизерную часть богатого и разнообразного творчества. Пусть простит меня Людмила Стефановна, но поменьше бы мрака! После Ваших деталей, подробностей, инвектив и обличений просто жить не хочется. А жить, как известно, надо. И иногда этот процесс (в отличие от Ваших книг) бывает добрым, интересным и веселым.
Люблю Григория Чхартишвили, книгу «Писатель и самоубийство» неоднократно перечитывала. И совершенно равнодушна к Б. Акунину, многотомным проектам «Сыщик Фандорин», «Сыщица Пелагия» и подобным. «Что он Гекубе, что ему Гекуба?» Даже как детективы эти произведения меня не заинтересовали: слишком далекая от повседневных нужд и страстей интрига, медленно и вязко разворачивающаяся. Разве что язык, который хорош и точен. Но жаль тратить такой несомненный интеллект на игрушки.
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Сборник рассказов о Иосифе Виссарионовиче Сталине, изданный в 1939 году.СОДЕРЖАНИЕД. Гогохия. На школьной скамье.В ночь на 1 января 1902 года. Рассказ старых батумских рабочих о встрече с товарищем СталинымС. Орджоникидзе. Твердокаменный большевик.К. Ворошилов. Сталин и Красная Армия.Академик Бардин. Большие горизонты.И. Тупов. В Кремле со Сталиным.А. Стаханов. Таким я его себе представляю.И. Коробов. Он прочитал мои мысли.М. Дюканов. Два дня моей жизни.Б. Иванов. Сталин хвалил нас, железнодорожников.П. Кургас. В комиссии со Сталиным.Г. Байдуков.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.