Книга воспоминаний о Пушкине - [40]

В самой главной квартире Ипсилантия и отдельных отрядах Этерии[270]возникшие беспорядки и неповиновение разрушили единство действия; но несмотря на подобное разрушение, с весною 21 года, среди мрака долголетней неволи, уже загорались лучи независимости греков.

Странное столкновение событий: в то же время, когда возникала угнетённая Греция, и восходила звезда древней Эллады, среди пустынного океана угасала иная звезда лучезарной славы[271]¹⁵⁰. И тот, кто так недавно возмущал племена и народы своею неодолимою силою, исчезал с лица земли, как невольник при кликах крамол и неволи.

В. Горчаков.

(Продолжение впредь). 

11. В. П. Горчаков. «Воспоминание о Пушкине». По поводу статьи «Ещё о Пушкине», помещённой в № 11-м «Общезанимательного вестника».

Во многих статьях о Пушкине, помещённых в наших журналах и даже в самом собрании его сочинений, изд. г. Анненкова, предложившего целый том материалов для биографии Пушкина, мы не могли не заметить некоторых погрешностий в указании обстоятельств из жизни Александра Сергеевича; но все этого рода недостатки или промахи нисколько не поражали нас, а тем менее возбуждали негодование наше потому именно, что в каждом из подобных очерков мы видели добросовестность труда, остроумные соображения и указание на источники самых сведений. В статье же, случайно нами прочитанной и вызвавшей нашу статью, мы не встречаем ни одного из приведённых нами условий, а находим одни голословные приговоры с примесью возмутительной неправды. Мы даже не знаем и не можем понять, с какою целию редакция решилась поместить подобную статью в своём издании? Неужели для того только, чтоб украсить его именем Пушкина? Но если знаменитость имени придаёт ценность какому-либо изданию, то та же знаменитость налагает непременную обязанность быть строго разборчивым относительно статей, имеющих притязание на изображение характера людей знаменитых.

Редакция «Общезанимательного Вестника», поместив статью о Пушкине в отделе Биографические Заметки, напечатала при этой статье выноску следующего содержания: «Предлагаемый здесь читателям нашим рассказ взят со слов К. И. Пр….ла[272], коренного молдаванина и помещика нашей Бессарабии. Он провёл с Пушкиным в одних гостиных, а гостиных этих в Кишинёве не много, слишком год. Почти однолетки, они сошлись с ним и память об А. С. не покидает старого соперника его в деле волокитств и танцев». Эта выноска, конечно, сделана с тою целию, чтоб подкрепить достоверность показаний; но мы надеемся, что вследствие нашего отзыва подобное подкрепление не достигнет своего назначения.

Признаться сказать, нам бы не хотелось входить в подробный разбор литературного достоинства самой статьи и повторять неуместные замечания её; но уступая необходимости, на первый же раз мы не можем не заметить, что эта статья, по самому изложению, не есть собственно рассказ, как её назвали, и как их обыкновенно пишут, а скорее разговор между ответчиком и следователем; словом, этот так называемый рассказ походит на следствие, и даже на такое следственное дело, в котором ответчик отклоняется от прямого ответа и, путая время и место события, как бы умышленно желает затемнить самое дело. Следователь делает неожиданные вопросы, как бы для того, чтоб сбить, смешать ответчика, и под конец доводит ответчика до того, что ответчик на вопрос следователя: «Да не помните ли вы ещё чего-нибудь?» отвечает энергически: — «Ну уж, батюшка, отстаньте вы от меня. Стар я стал, ничего не помню; да и где же всё помнить!»

Имя следователя или сочинителя статьи означено буквами К. С. Кто это, нам неизвестно; мало ли слов и имён начинаются с буквы К. Долго пришлось бы нам доискиваться до прямого значения этой буквы, если б сам ответчик не проговорился и не высказал нам, что его зовут Карл Иванович. И так, буквы К . . И . . означают не иное что, как имя: Карл Иванович. Но с другой стороны, едва ли можно быть в одно и то же время коренным молдаванином и Карлом Ивановичем; нам даже показалось странным, как г. следователь К. С. с первого же раза не заметил подобного противоречия. Ведь не обратил же г. К. С. внимания и на то, что голословные показания Карла Ивановича ничего не доказывают и доказать не могут. Например: что значит быть соперником в танцах? Положим, что неизвестный нам и таинственный Карл Иванович, и в то же время коренной молдаванин, был танцмейстером; положим, что он с особенным искусством исполнял все молдавские танцы, известные под общим именем джок, и пр.; но Пушкин никогда танцмейстером не был — это верно, как верно и то, что соперниками в танцах могут быть только танцмейстеры или знаменитые, по своему искусству, танцовщики-солисты; другого соперничества в этом роде мы не понимаем. Карл Иванович уверяет, что он был соперником Пушкина в деле волокитства; это также несправедливо: Пушкин, хотя и был поклонником красоты, но никогда волокитою не был, потому именно, что он постоянно уважая собственное достоинство, уважал и ценил достоинство и доброе имя женщины. Это уважение вполне соответствовало возвышенным свойствам прекрасной души его, чуждой, как мы знаем, холодного разврата и обольщений — этих двух неотлучных спутников волокитства, как мы его понимаем.