Книга - [47]

— Не интересно… скажете тоже… — она наклонилась над свитком. — Настолько интересно, что не могу осмелиться. Так… насчет заголовка вы, наверное, правы. Первое слово: «сефер»… а второе… второе… «атейва»? Видимо, так.

— «Сефер» — это «книга»… А «тейва»?

— Несколько значений: «коробка», «ящик», «вместилище», «ковчег». Ноев ковчег в оригинале именуется «тейва». Тейват Ноах. Ноах… Ноах… Возможно, это какой-нибудь неизвестный апокриф, связанный с Ноахом? Тогда где-нибудь в самом начале должно быть его имя… — Ханна какое-то время вглядывалась в первые строчки свитка, но затем раздраженно выпрямилась и всплеснула руками. — Черт! Вы слишком многого от меня хотите. Точное значение можно понять только из контекста, а контекст мне недоступен. Да и вообще, Ноах тут может оказаться абсолютно ни при чем. Например, «тейва» имеет еще одно значение: — «написанное слово». Понимаете? «Книга Слова», с большой буквы. Что перекликается с протохристианами. Христос, ассоциированный со Словом, Логосом… Как видите, толкований может быть куча. Ноах, вроде как, в первом параграфе не упоминается, да и вообще знакомых слов маловато. Хотя… вот это… ну да, конечно… «кейсар Тибериус»… Это уже без всяких сомнений! Здорово!

Ханна захлопала в ладоши. Глаза ее сияли.

— Вы понимаете, что это значит, Адриан? У нас уже есть датировка! Голова идет кругом!

— Император Тиберий? — переспросил Клим. — Время проповеди Христа… время его распятия…

— Ах, ну при чем тут это… — с досадой оборвала его Ханна. — Я имею в виду совсем другое. Датировку рукописи часто приходится устанавливать по всякого рода косвенным признакам: палеография, лингвоанализ… Исторические имена и события обычно приводятся иноказательно, в зашифрованном виде, который понятен современникам, но темен для нас. Иногда возможный разброс исчисляется веками. Веками! А тут даже такой чайник, как я, уже может дать примерное время написания. Тиберий стал императором в 14-ом году. Кумранская община прекратила свое существование в 68-ом. Следовательно, рукопись датируется этим периодом! Круто! Осталось только доказать, что свиток действительно имеет отношение к кумранитам. А для этого нужно обязательно зафиксировать место находки. Теперь вы понимаете, насколько важно вернуть его в пещеру? У вас есть перчатки?

— Зачем?

— Свернуть! Не собираетесь же вы делать это голыми руками? Историю не слишком интересуют отпечатки пальцев мнимого румынского нелегала… — Ханна нетерпеливо топнула ногой. — Ну что вы стоите, как столб? Мы немедленно сворачиваем свиток и едем к пещере.

Перчаток у Клима не оказалось, и после недолгого спора Ханне пришлось согласиться на чистое полотенце. Через десять минут они уже выезжали за ворота поселения. На этот раз за рулем сидел Клим: Ханна ни за что не соглашалась доверить драгоценный сверток его варварским рукам. Небо над дорогой было почти наполовину затянуто облаками — редкое явление в здешних местах. Еще немного удачи — и прольется маленький дождик, неуверенный и слабый… всего несколько капель тут и там… но с какой жадной благодарностью раскроется ему навстречу истосковавшаяся по влаге пустыня! Зазеленеют нежным пушком округлые холмы, повеселеют от неожиданного изобилия лохматые бедуинские козы, заиграет, заискрится новыми красками промытый водою воздух… где еще умеют так радоваться неожиданной щедрости неба?

— Будет дождь, Ханна? Как вы думаете?

— Хорошо бы… — она улыбнулась и зачем-то поправила волосы, которые, впрочем, немедленно вернулись в свое прежнее беспорядочное состояние. — Повсюду льет, как из ведра — от Хермона до Негева, и только у нас ни капельки… Еще долго ехать?

— Смотря как. Заезжать с востока и быстрее, и проще, но тогда придется идти через археологов. Не уверен, что это согласуется с вашим планом. А если с запада, то небезопасно для машины. Бедуины тут баловники — вмиг разберут на мелкие детали. Хорошо, если колеса оставят.

Ханна помолчала, взвешивая обе возможности.

— С запада, — решила она наконец. — Черт с ней, с тачкой. Авось пронесет.

Они миновали Альмог и по грунтовым дорогам углубились в пустыню. Наконец Клим остановил машину: ехать дальше не было возможности. Запирать автомобиль не стали из заботы о сохранности стекол. Так пешеход в проблематичном районе всегда имеет при себе мелкую купюру, чтобы не раздражать грабителя. Шли долго, причем Ханна по-прежнему тащила свиток, упорно не желая передать его Климу. В итоге она изрядно вымоталась, но и у Клима силы были уже на исходе.

Около одиннадцати они вышли к восточному склону напротив Носа Сатаны, к той самой площадке, где пастухи-таамире обычно делали привал, теша друг друга страшными рассказами о проклятой пещере. Отсюда ясно был виден каменный клюв над сорокаметровой отвесной стеной и узкое вади внизу, спускающееся с запада на восток, от размокших грязевых равнин Негева к соленой впадине Мертвого моря. Там, у подножия стенки, должны лежать расколовшийся надвое керамический контейнер и последний мешок с так и не просеянным мусором… Клим поискал их глазами и не нашел… странно… он обернулся к подошедшей Ханне.

— Вот мы и на месте. Вон там… — начал Клим и осекся.