Книга стихотворений - [11]

Или в душе у тебя и малости нет милосердья,

Чтобы хоть жалость ко мне почувствовал ты, бессердечный?

Льстивым голосом ты не такие давал мне обеты,

140 И не такие внушал надежды мне, злополучной, —

Радостный брак мне сулил, говорил мне о свадьбе желанной!

Всё понапрасну; мои упованья развеяли ветры!

Женщина пусть ни одна не верит клятвам мужчины

И не надеется пусть, чтоб муж сдержал своё слово.

145 Если, желаньем горя, к чему-либо алчно стремятся,

Клясться готовы они, обещать ничего им не страшно.

Но лишь насытилось в них вожделение жадного сердца,

Слов уж не помнят они, не боятся они вероломства.

Боги! Не я ли тебя из вихря самого смерти

150 Вырвала и потерять скорей не решилась ли брата,

Нежели в миг роковой тебя, обманщик, покинуть!

Вот за какую вину на съеденье зверям и пернатым

Я отдана, и никто мой прах не покроет землёю.

Львица какая тебя родила под скалою пустынной?

155 Море какое, зачав, из бурной пучины извергло?

Сиртами ль ты порождён, Харибдой иль хищною Скиллой?

Так-то ты мне воздаёшь за спасение сладостной жизни?

Если уж были тебе наши брачные узы не милы

Или отца-старика ты суровых укоров боялся,

160 Всё же ты мог бы меня отвезти в вашу дальнюю землю;

Радостно было бы мне служить тебе верной рабою,

Белые ноги твои омывать водою прозрачной

Или на ложе твоё стелить пурпурные ткани.

Но, обезумев, зачем я ветрам, разуменья лишённым,

165 Жалуюсь тщетно? Они, человеческим чуждые чувствам,

Кликам не внемлют моим и дать не могут ответа.

Он уже в море меж тем проплыл половину дороги,

А на пустынной траве и следов человека не видно.

Так и в последний мой час, надо мной издеваясь жестоко,

170 Рок не пошлёт никого мои скорбные выслушать песни.

О всемогущий отец, Юпитер! Когда бы от века

Наших гнозийских брегов не касались Кекроповы кормы,

И никогда, ополчившись в поход на свирепого зверя,

На берег Крита канат вероломный моряк не закинул,

175 Умысел злой утаив под обличием, сладким для взора,

И не вкусил бы, как гость, покоя под нашею кровлей!

Ах! Но куда мне идти? Для погибшей какая надежда?

Вновь ли к Идейским горам устремиться? Но грозного моря

Бездна простёрлась, увы, без края теперь между нами.

180 Помощи ждать от отца, которого бросила я же,

Следом за юношей мчась, обагрённым погибелью брата?

Иль утешенье найду в любви неизменной супруга?

Морем не он ли бежит, выгибая упругие вёсла?

Кровли нет надо мной — лишь берег, лишь остров пустынный…

185 Выхода нет мне: вокруг только волны морские бушуют,

Мне невозможно бежать, мне нет надежды, всё немо,

Всё безотрадно кругом и всё о смерти вещает.

Пусть! Но не раньше мои потускнеют глаза перед смертью,

И не скорее душа истомлённое тело покинет,

190 Чем у богов за обман испрошу правосудной я кары

И хоть в последний свой час узнаю небес справедливость.

Вы, что деянья людей наказуете, мстя, Эвмениды!

Вы, на чьей голове извиваются лютые змеи,

Гневом чей лик искажён, в беспощадном сердце кипящим, —

195 Мчитесь, о, мчитесь сюда, внемлите словам моих жалоб!

Тщетно, злосчастная, их из глубин я души исторгаю,

Сил лишаясь, пылая огнём и слепа от безумья.

Если я вправду скорблю и жалуюсь чистосердечно,

Не потерпите, молю, чтоб рыдала я здесь понапрасну,

200 И, как Тесей вероломно меня одинокую бросил,

Так пусть, богини, себе и своим принесёт он несчастье!»

Только исторгла она призыв свой из груди печальной

И за жестокость его в смятенье о каре взмолилась,

Волю явил повелитель богов — кивнул головою, —

205 Затрепетала земля, всколебались угрюмые воды

Моря, и сонм в небесах мерцающих звёзд содрогнулся.

Разум Тесея меж тем окутался тьмой беспросветной:

Памяти сразу лишась, он все позабыл наставленья,

Те, что в прежние дни неизменно в уме его были:

210 Добрый не поднят был знак, не узнал скорбящий родитель,

Что невредимо Тесей вновь узрел Эрехфейскую пристань.

Передают, что, когда от стен пречистой богини

Сына Эгей отпускал, ветрам его доверяя,

Вот какие, обняв, он юноше дал наставленья:

215 «Сын мой, ты, что один мне долгой жизни желанней,

Ты, возвращённый едва мне в годы старости поздней,

Сын мой, кого принуждён я отдать судьбе неизвестной,

Ныне мой рок и твоя беззаветная доблесть отторгнут

Снова тебя от отца, — а мои ослабелые очи

220 Я не насытил ещё возлюбленным образом сына.

Нет, не в веселье тебя провожу, не с лёгкой душою;

Благоприятной судьбы не дозволю нести тебе знаки.

Нет, сперва из груди я жалоб немало исторгну,

Прахом летучим, землёй свои я посыплю седины,

225 Тёмные я паруса повешу на зыбкую мачту, —

Пусть всю горесть мою, пожар скорбящего сердца,

Парус иберский своей чернотою расскажет унылой.

Если ж пошлёт тебе Та, что в святом обитает Итоне,

Благоволив наш род защищать и престол Эрехфея,

230 Чтобы кровью быка свою обагрил ты десницу,

Пусть в душе у тебя и в памяти будут всечасно

Живы мои наставленья везде и во всякое время:

Только лишь очи твои холмы наши снова завидят,

Скорбные пусть со снастей корабельных опустят полотна,

235 Белые пусть паруса на кручёных поднимут канатах,

Чтобы, завидевши их, познал я великую радость,

Что невредимым тебя мне день возвращает счастливый».

Помнил сначала Тесей отца наставленья, теперь же

Вдруг отлетели они, как тучи, гонимые ветром,