Книга стихотворений - [9]

Так едва пропела Аттис, новоявленная жена, —

Обуянный отвечает хор трепещущим языком,

Уж тимпан грохочет лёгкий, уж бряцает полый кимвал.

30 И на верх зелёной Иды мчится хор поспешной стопой.

Их в безумьи, без оглядки, задыхаясь, Аттис ведёт,

Ввысь и ввысь, гремя тимпаном, их ведёт сквозь тёмную дебрь.

Так без удержу телица буйно мчится прочь от ярма.

За вождём, себя не помня, девы-галлы следом спешат.

35 Но едва примчались девы в дом Кибелы, в самый тайник,

Обессиленные впали без даров церериных в сон,

Их окутало забвенье, взор смежила томная лень,

И в разымчивой дремоте их затих неистовый пыл.

Но когда златого Солнца обозрел сияющий взор

40 Бледный воздух, крепь земную и морскую грозную хлябь,

И прогнал ночные тени прозвеневший топот копыт, —

Вмиг от Аттис пробуждённой Сон отпрянул и убежал,

И на перси Пасифея приняла его, трепеща.

Из разымчивой дремоты Аттис, умиротворена,

45 Пробудившись, всё, что было, стала думой перебирать,

И рассудком ясным видит, без чего осталась и где,

И назад уже стремится и обратно к морю спешит.

Здесь, увидя ширь морскую и обильно слёзы лия,

К милой родине, горюя, одиноко стала взывать:

50 «Край родной, земля родная, ты, родительница моя,

Я ль тебя постыдно бросил, как своих бросает господ

Беглый раб, и к дебрям Иды свой направил горестный путь,

Чтобы жить, где снег не сходит, где морозны логи зверья,

Чтоб в беспамятном порыве подбегать к убежищам их?

55 Где, в каких широтах мира я тебя представить могу?

Сами очи, сами жаждут устремиться взором к тебе

В краткий срок, пока от буйства мой свободен бедственный дух.

Я ли, дом родной покинув, в эти дебри перебегу?

Край родной, друзья, угодья, мать с отцом — мне жить ли без вас.

60 Форум, стадий и палестра, и гимнасий — брошу ли их?

Горе, горе! Вечно плакать — вот отныне участь моя.

Кем я был и кем я не был? Сколько я обличий сменил!

Нынче дева, был я мужем, был юнцом и мальчиком был.

Был я цветом всех гимнастов и красою был я борцов.

65 У меня в дверях толпились, стыть порог мой не успевал,

По утрам цветов венками был украшен празднично дом,

В час, когда с восходом солнца полагалось с ложа вставать.

Мне ли быть богам служанкой? Мне ли быть Кибеле рабой?

Я ли буду оскоплённый жить менадой, частью себя?

70 Мне ль в горах зелёной Иды обитать, где холод и снег?

Я ли дни сгублю младые у фригийских острых вершин?

Где олень лесной таится, где кочует в чаще кабан?

Что же, что ж я натворила! Как ужасно ныне казнюсь!»

И едва такие звуки, излетев из розовых уст,

75 До ушей богов бессмертных донесли нежданную новь, —

Тотчас львам своим Кибела отпустила путы ярма

И впряжённого ошую тотчас так дразнить начала:

— «Прянь, свирепый, поусердствуй, чтобы он в неистовство впал,

Чтобы вновь в порыве яром он вернулся в чащи мои, —

80 Он, кто в вольности чрезмерной мнит бежать от власти моей!

Бей хвостом бока и спину, плетью собственною хлещи!

Пусть ужасный вновь отдастся по глухим урочищам рёв.

На своей могучей вые ржавой гривой страшно тряхни!»

Так рекла Кибела грозно и сняла со зверя ярмо.

85 Сам свой норов возбуждает зверь свирепый — и побежал!

Влево, вправо он кустарник, мчась, ломает шалой ногой.

Вот уж близок берег пенный, близок мрамор зыби морской,

Лютый зверь завидел деву и схватить добычу готов, —

Но уже в самозабвеньи Аттис в дикий лес унеслась,

90 Там служить своей богине навсегда осталась она.

О Кибела, о богиня, ты, кого на Диндиме чтут!

Пусть мой дом обходят дальше, госпожа, раденья твои, —

Возбуждай других к безумству, подстрекай на буйство других!

64

Древле корабль из сосны, на хребте Пелиона рождённой,

Плыл, как преданье гласит, по водам текучим Нептуна,

В край, где Фасис течёт, к пределам владыки Эета,

В год, когда юношей цвет, аргосской краса молодёжи,

5 Страстно похитить стремясь Золотое руно из Колхиды,

Быстрой решились кормой взбороздить солёные воды,

Вёсел еловых концом голубую взрывая поверхность.

Им богиня сама, что твердыни блюдёт на высотах

Градов, корабль создала, дуновению ветра покорный,

10 Сосны своею рукой скрепляя для гнутого днища.

Килем впервые тогда прикоснулся корабль к Амфитрите.

Только, взрезая волну, в открытое вышел он море,

И, под веслом закрутясь, побелели, запенились воды,

Из поседевших пучин показались над волнами лица:

15 Нимфы подводные, всплыв, нежданному чуду дивились.

И увидали тогда впервые смертные очи

В ясном свете дневном тела Нереид обнажённых,

Вплоть до упругих сосцов выступавших из пены кипящей.

Тут и к Фетиде Пелей, — так молвят, — зажёгся любовью,

20 Тут и Фетида сама не презрела брака со смертным,

Тут и отец всемогущий вручил Фетиду Пелею.

Вам, о рождённые встарь, в блаженное время былое,

Вам, герои, привет, матерей золотое потомство!

23a Племя богов! Вам дважды привет! Благосклонными будьте!

Часто я в песне своей призывать вас буду, герои!

25 Первым тебя призову, возвеличенный факелом брачным,

Мощный Фессалии столп, Пелей, кому и Юпитер,

Сам родитель богов, уступил любимую деву.

Ты ль не возлюбленный муж прекраснейшей дщери Нерея?

Ты ли не тот, кому уступила внучку Тефия

30 И Океан, что весь круг земной морями объемлет?

Время пришло, и когда желанные дни наступили,

В гости Фессалия вся сошлась к палатам Пелея.