Книга попугая - [25]

Как-то раз халиф Мамун[55], да будет покой праху его, увидел, что лицо его сына исцарапано самым непристойным образом. Спросил он: „Почему это расцарапано твое лицо?“ — „Вчера я ездил на гнедом коне, — ответил сын, — свалился и исцарапал лицо“. А под „гнедым конем“ подразумевал он вино. Мамун ответил: „Если бы ты ездил на светлом коне, ты бы никогда не падал и лицо твое никогда не было бы исцарапано“. А под „светлым конем“ он имел в виду воду.

О Худжасте, если бы ты оберегала свой взгляд и не смотрела по сторонам, приключившаяся с тобой беда не могла бы приключиться, несчастье это никогда бы не постигло тебя».

Нахшаби, берегись, милый друг мой, очей!

Я от сердца даю этот добрый совет.

Ведь коварней и злее врага, чем глаза,

В целом мире для смертных, поверь ты мне, нет!

Худжасте сказала: «О Сократ своих дней и Гиппократ своей эпохи! Теперь, когда я пойду в покои друга, куда же мне устремлять взор?»

«Некогда спросили одного учителя, — ответил попугай, — куда следует обращать взор, когда совершаешь в ручье омовение? „Смотри на свое платье, — дал он ответ, — чтобы его не унес вор“. Если кто-нибудь идет к своему другу, он не должен отвращать взора от друга, и тебе в присутствии друга нужно устремлять взор только на него, чтобы в сердце твое не запало иных мыслей, чтобы не появилось в твоем уме других представлений. Если бы у него был красивый брат или вызывающий желания сын, не следует глядеть на них похотливым взором. Если же ты все же взглянешь на него, то увидишь от этого взгляда то же самое, что увидела царская рабыня».

«Что это за история и кто такая эта рабыня?» — спросила Худжасте.

«В одном из городов Индии, — начал попугай, — был царь, владевший покорным царством и послушным государством. Когда закончились дни его молодости и пришло к концу время молодости, родился у него сын. Звездочеты, составив его гороскоп, сказали: „Когда ему исполнится шестнадцать лет, стрясется с ним большая беда, постигнет его горестное событие. Но только он скоро спасется от этой опасности, выберется в скором времени из этой пучины“.

Отец пожелал, чтобы сын изучил различные науки и был осведомлен во всех отраслях знания, но он был чрезвычайно глуп и отличался неповоротливым умом. Двенадцать лет ученые и наставники, мудрецы и учителя прилагали высшие старания, но в нем не появлялось ни малейшей рассудительности, не постиг он ни одной науки».

Поистине, лишь всемилосердный Аллах может научить Корану!

Нахшаби, мой друг, наука нам от господа дана,

Счастлив тот, кому дарован этот сладостный удел.

Коль и ты в науках хочешь преуспеть, не забывай:

Лишь Аллах тебе науку может с неба ниспослать.

«Однажды царь созвал мудрецов и учителей и начал толковать о тупости и незрелости сына. Один из мудрецов молвил: „Взгляд высших отцов[56]оказывает действие на низших матерей[57]. До сего дня злая планета смотрела на эту звезду небосклона царства, и потому сын твой был обречен на глупость, оставался незрелым. Ныне эта планета ушла из его гороскопа. Доверь мне его на шесть месяцев, и то, чего он не мог изучить за двенадцать лет, он постигнет в эти шесть месяцев, станет ученым и образованным человеком“.

Царь приказал передать ему сына, ученый отвел его к себе и тотчас же приступил к урокам. Вычистил он крышу и двери, пол и стены своего дома и повсюду изобразил в этом помещении разные науки. С одной стороны он изобразил небесный свод, знаки зодиака, звезды и планеты; с другой стороны — пост, предписания закона и положения при молитве; в одном месте расписал различные виды болезней и основы лечения как частного, так и общего, пульс и его признаки; в другом описал аскетизм, свойства третичные и четвертичные, отраженные и природные, так что во всех науках царевич приобрел познания и сведения и не осталось ни одной отрасли знания, которой мудрец не научил бы его. Когда врата зрелости были отверсты для него и тайны премудрости были раскрыты, он в несколько дней постиг все эти науки, воспринял все правила и основы. Прошло шесть месяцев, и ученый сказал: „О царевич, завтра я сведу тебя к его величеству и предложу испытать твои познания. О чем бы тебя ни спросили, ты должен дать разумный ответ, в чем бы тебя ни стали испытывать, ты должен хорошенько выполнить свою задачу, чтобы и ты удостоился похвалы, и я заслужил одобрение. А теперь пойдем, я погляжу в твой гороскоп, чтобы в удачное время свести тебя к царю, в счастливое время поцеловать царскую руку“.

Не успел мудрец взять астролябию и устремить взор на его гороскоп, как тотчас же разорвал на себе одежды и поднял крик: „О царевич, если сотнями хитростей я избавил тебя от одной беды, то вижу я, что тебе угрожает сотня других бед. Эти семь дней будут для тебя столь опасны, что в течение этого времени можно даже опасаться за твою жизнь, страшиться твоей погибели. Спасение же для тебя возможно только в одном, а именно: ты не должен давать ответов, не должен раскрывать рта, всю неделю не должен произносить ни единого слова. Если же ты вымолвишь хоть одно слово, ты вверишь жизнь свою твоему языку!“»

Знай, Нахшаби, что судьба нам лишь беды приносит,