Книга о Боге - [251]
И вот, решив устроить себе небольшую передышку — все последние дни были очень напряженными, — я открыл его брошюру.
На первой странице стояло: «Песни общества Това», и я подумал было, что речь идет об активной религиозной организации города Курумэ, но когда я благоговейно перевернул страницу, оказалось, что брошюру издает сообщество верующих, во главе которого стоит некий наставник из города Сакаи. Этот почтенный человек организовал научно-спиритуалистическое общество и привлекал к себе верующих тем, что на практике, посредством физических опытов, доказывал существование мира духов. Вечером 23 декабря 1980 года на собрании общества Това он произвел фурор, осуществив один такой эксперимент прямо в присутствии своих сподвижников.
Брошюра «Свет Това», которую прислал мне Ямаока, была документальной записью этого эксперимента. Прочитанное поразило меня крайне. В брошюре во всех подробностях описывалась лаборатория, в которой проводился эксперимент, использованные приборы, приспособления и прочее. Перед началом эксперимента его участники, связав веревкой по рукам и ногам наставника из Сакаи, так чтобы он не мог шевельнуться, посадили его на стул, стоящий внутри небольшой будки, сооруженной в углу зала. Затем его крепко-накрепко прикрутили к стулу. Как только все было готово, в комнате погасили свет и поставили пластинку с записью пьесы для японской цитры — кото «Весеннее море». Ведущий и человек, который при помощи карманного фонарика следил за состоянием наставника внутри будки, ежеминутно шепотом сообщали присутствующим о том, какие изменения происходят в зале. Вскоре разные предметы, стоящие на столе в углу зала: микрофон, кукла, карманный фонарик — стали один за другим подниматься в воздух, откуда-то послышались голоса, возникли световые сигналы, сам стол пришел в движение…
Дочитав до этого места, я вспомнил аналогичные эксперименты, свидетелем которых был несколько раз в 1942–1943 годах, то есть пятьдесят лет тому назад.
Моим другом по Первому лицею был Хидэто Ода, поэт и философ. По окончании Первого лицея он, будучи страстным поклонником профессора Нисиды[72], поступил на философский факультет Киотоского университета. Еще в бытность свою студентом он за свой счет выпустил сборник стихов и вообще подавал большие надежды, но потом мы потеряли друг друга из виду. Я уехал учиться в Европу, заболел там туберкулезом, вернулся на родину, стал писателем, и вот года два спустя Ода внезапно пришел ко мне с неожиданным предложением. Он попросил меня стать членом общества «Цветок хризантемы», созданного им недавно вместе с несколькими единомышленниками, его, как выяснилось, очень интересует мир духов, причем интересует настолько, что он решил посвятить жизнь научным исследованиям в этой области, и общество было создано именно с этой целью. В моей финансовой поддержке он не нуждался, сам был достаточно богат, ему просто хотелось обрести еще одного единомышленника, который бы увлекся разработкой этой новой темы в науке. Я стал членом общества «Цветок хризантемы» и присутствовал на его заседаниях.
Эксперименты, которые тогда проводились, ничем не отличались от того, что описывался в отчете общества Това. Только вместо наставника в будку помещался мужчина-медиум… Впервые став свидетелем подобного эксперимента, я был поражен возникающими в ходе его чудесными явлениями, но уже на второй и тем более на третий раз невольно почувствовал разочарование, мне показалось, что для исследования мира духов таких экспериментов недостаточно. После третьего сеанса Ода заявил, что медиум утратил свою силу, и сосредоточился то ли на поисках нового медиума, то ли на его взращивании, во всяком случае следующий, четвертый, эксперимент состоялся только спустя полгода, я присутствовал на нем, но у меня возникло ощущение, что ничего нового я уже не узнаю, и всякий интерес к подобным занятиям у меня пропал. Мне вообще представлялось невозможным научное изучение мира духов, сущность которого непостижима, все эти эксперименты напоминали фокусы и никакого доверия не вызывали.
Позже мне время от времени присылали отчеты о деятельности общества «Цветок хризантемы», судя по ним. Ода перестал проводить прежние однотипные эксперименты и приступил к новым исследованиям, но никакого продвижения вперед я не усмотрел и потерял всякий интерес к его деятельности. А десять лет тому назад я получил от него последний отчет: узнав о том, что на Филиппинах чудесным образом осуществляют бескровное хирургическое вмешательство. Ода с остальными членами общества специально отправился туда, чтобы понаблюдать эти операции, и вернулся окончательно разочарованный. Больше никаких вестей от него не было. Я до сих пор сокрушаюсь о том, что он зарыл в землю свой недюжинный поэтический дар…
Интересно, ради чего этот Ямаока прислал мне запись эксперимента, проводившегося обществом Това? Чудеса, да и только! Однако, пробегая глазами перечень разнообразных странных явлений, я вдруг задержался на одном описании: «…внутри будки что-то заскрипело, красные лампочки на потолке замигали, и возникли какие-то знаки. Но разобрать можно было только —
Кодзиро Сэридзава (1897–1993) — крупнейший японский писатель, в творчестве которого переплелись культурные традиции Востока и Запада. Его литературное наследие чрезвычайно разнообразно: рассказы, романы, эссе, философские размышления о мироустройстве и вере. Президент японского ПЕН-клуба, он активно участвовал в деятельности Нобелевского комитета. Произведения Кодзиро Сэридзавы переведены на многие языки мира и получили заслуженное признание как на Востоке, так и на Западе.Его творчество — это грандиозная панорама XX века в восприятии остро чувствующего, глубоко переживающего человека, волею судеб ставшего очевидцем великих свершений и страшных потрясений современного ему мира.
Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.
Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.