Книга о Боге - [250]

Шрифт
Интервал

Поговорив с супругами Кодайра, она обратилась с задушевными словами к моим дочерям и ко мне, каждого удостоив отдельной беседы. Потом, уже совершенно другим тоном, окинув взором всех перед ней сидящих, заговорила о том, как Бог-Родитель создал на Земле человека.

Ссылаясь на такие исторические документы, как «Хроника Сотворения мира» или «Сказание о Море грязи», она подробно остановилась на наиболее важных начальных этапах. И вот таким образом возникший человек, сказала она далее, пройдя длиннейший путь в миллиарды лет, создал в конце концов современное человеческое общество и живет в нем. Все эти бесконечные годы Бог-Родитель, любя и жалея всех людей, как детей Своих, косвенным образом помогал им, но ни разу до сих пор не показывался в Мире явлений сам. И только теперь, видя, что чадам его грозит опасность полного уничтожения, он решил сам сойти в Мир явлений и наметил для этого следующий (1988) год. Поэтому два года назад госпожа Родительница, следуя воле Бога-Родителя, явилась в наш мир в качестве Матери Человечества и теперь пребывает в нем, занимаясь подготовкой к Его пришествию. Да и сам Бог-Родитель в нынешнем году время от времени дает о себе знать, направляя ход Великой Уборки. В будущем же месяце исполняются сроки, тогда Бог-Родитель уже въяве снизойдет в дольний мир и займется Спасением всего Человечества, всех детей Своих, так что можно не волноваться, человечество не исчезнет с лица земли. Госпожа Родительница говорила страстно, призывая всех радоваться, а потом ласковым голосом добавила: она просит всех людей отбросить суетные помыслы и в радости проживать каждый день, все должны помнить, что они друг другу братья, и помогать друг другу. И не надо ничего бояться, ибо она. Родительница, всегда рядом, всегда оградит от бед. Если же вдруг кому-то из людей будет грозить опасность, она сама пойдет за него и в огонь и в воду… Ее речи были так трогательны, что супруга профессора Кодайры от избытка чувств ничком упала на пол и зарыдала. Ее рыдания заставили меня очнуться от мыслей по поводу сказанного лично мне и поднять глаза на госпожу Родительницу: она дивным сопрано славила Бога.


Признаться, меня так поразили обращенные ко мне взволнованные речи госпожи Родительницы — я был следующим после четы Кодайра, — что у меня просто голова пошла кругом, и я не слишком внимательно слушал то, что она говорила потом.

Вот что вкратце она сказала: Бог-Родитель ждет, что я в скором времени закончу третью книгу и тут же приступлю к написанию четвертой, пятой и шестой. Он сделает меня пятидесятилетним, чтобы я смог создать еще десятки томов, в которых в любой приемлемой для себя форме — это могут быть рассказы, стихи, эссе — буду передавать Его волю людям. «Ты понял?» — спросила она в заключение.

Эти ее слова: «Закончишь третью книгу и приступай к написанию четвертой, пятой, шестой…» — поразили меня в самое сердце.

Дело в том, что когда я, ради того чтобы написать двенадцатую главу, перечитал всю рукопись с самого начала, а потом прослушал записи своих бесед с госпожой Родительницей, стараясь понять, каким ей представляется содержание книги, у меня снова возникли большие сомнения. Мне вдруг стало казаться, что книга, мною написанная, не имеет никакого отношения ни к Иоанну, ни к тому, о чем просил меня Бог, что, вопреки ожиданиям, это просто мое очередное произведение, автором которого я сам и являюсь. Пораженный, я перечитал предыдущие две книги — «Улыбку Бога» и «Милосердие Бога», еще больше утвердился в своих сомнениях и окончательно растерялся.

В моей душе впервые зародилось страшное подозрение: не был ли я слишком самонадеян, полагая, что два с лишним года писал под диктовку Бога? Может, на самом деле я просто сочинял собственные произведения, отдавая дань многолетней привычке? Но тогда слова «закончив третью книгу, приступай к четвертой и пятой» означают, что Бог признал за мной авторство двух предыдущих книг и относится к ним вполне положительно.

Однако ждал-то он от меня совсем другого. Это мне стало совершенно ясно, когда я перечитал рукопись. Мне следовало писать так, чтобы главным героем обеих книг был Бог. И тогда сразу же отчетливо определились бы две темы. Я же, обманув ожидания Бога, сделал главным героем самого себя и написал что-то вроде исповедального романа.

Чувствуя свою вину перед Богом, я молча терзался. Поэтому, когда двадцатого декабря госпожа Родительница сказала мне: «Побыстрее пиши третью, четвертую, пятую книги», я, придя в полное смятение, думал только о том, как вымолить прощение у Бога, и дальше уже почти не мог слушать, только рыдания госпожи Кодайра заставили меня очнуться. Потом сразу же зазвучало сопрано госпожи Родительницы, и слезы подступили к моим глазам, ее светлая ликующая песнь тронула меня до глубины души. Госпожа Родительница словно делилась с нами своим материнским счастьем: в январе следующего года Бог-Родитель снизойдет наконец в Мир явлений и все люди, все возлюбленные чада Его смогут жить в радости…


Незадолго до этого один из моих читателей с Кюсю (его фамилия Ямаока), с которым я поддерживал дружеские отношения, прислал моей дочери небольшую брошюру под названием «Свет Това», с просьбой, чтобы я как-нибудь в свободную минуту просмотрел ее. Господин Ямаока был неизменным участником моих встреч с читателями, которые проводились дважды в год — весной и осенью — в литературном музее в Нумадзу, но он был очень застенчив, обращался ко мне лично крайне редко, как правило, ограничиваясь несколькими словами, зато внимательно выслушивал мои разглагольствования на литературные темы и, довольный, возвращался к себе на Кюсю. От него часто приходили очень добрые пространные письма, но, опять же робея, он адресовал их моей дочери с тем, чтобы она пересказывала мне основное их содержание.


Еще от автора Кодзиро Сэридзава
Умереть в Париже

Кодзиро Сэридзава (1897–1993) — крупнейший японский писатель, в творчестве которого переплелись культурные традиции Востока и Запада. Его литературное наследие чрезвычайно разнообразно: рассказы, романы, эссе, философские размышления о мироустройстве и вере. Президент японского ПЕН-клуба, он активно участвовал в деятельности Нобелевского комитета. Произведения Кодзиро Сэридзавы переведены на многие языки мира и получили заслуженное признание как на Востоке, так и на Западе.Его творчество — это грандиозная панорама XX века в восприятии остро чувствующего, глубоко переживающего человека, волею судеб ставшего очевидцем великих свершений и страшных потрясений современного ему мира.


Книга о Небе

Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.


Книга о Человеке

Почитаемый во всем мире японский классик Кодзиро Сэридзава родился в 1896 году в рыбацкой деревне. Отец с матерью, фанатичные приверженцы религиозного учения Тэнри, бросили ребенка в раннем детстве. Человек непреклонной воли, Сэридзава преодолел все выпавшие на его долю испытания, поступил в Токийский университет, затем учился во Франции. Заболев в Париже туберкулезом и борясь со смертью, он осознал и сформулировал свое предназначение в литературе — «выразить в словах неизреченную волю Бога». Его роман «Умереть в Париже» выдвигался на соискание Нобелевской премии.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.