Клуб знаменитых убийц - [48]

— У мистера Джеда превосходная коллекция пистолетов, — поспешно предупредила я.

— Да, с профессиональной точки зрения я не могу не интересоваться оружием, — заявил Робин. — Я пишу детективные романы, — пояснил он, заметив, что супруги Крэндаллы взирают на него с откровенным недоумением.

— Тогда вы просто обязаны побывать у меня в гостях! — с пылом воскликнул Джед. — Я подробно расскажу вам о каждом экспонате моей коллекции.

— Спасибо за приглашение, — широко улыбнулся Робин. Если подобная перспектива и внушала ему страх, он ловко сумел это скрыть. — Было очень приятно с вами познакомиться, — добавил они расплылся в еще более широкой улыбке, адресованной обеим пожилым парам.

Сопровождаемые нестройным хором, в котором слились фразы «до скорой встречи» и «всего наилучшего», мы вернулись к своему столику.

— Сегодня к нам в библиотеку заходила Джейн Ингл, — сообщила я. — Ее исторические изыскания увенчались успехом.

Мой рассказ о преступлении Корделии Боткин, которая разделалась со своей жертвой с помощью отравленных конфет, Робин выслушал с неподдельным интересом.

— До чего увлекательные истории происходят в вашем городе, просто пальчики оближешь! — изрек он, когда нам подали салат. — Из всего этого можно сделать отличную книгу. Не исключено, я сам за это возьмусь. Попробую свои силы в жанре документальной прозы.

Мне казалось, Робин должен воспринимать происходящее более отстраненно, чем я. В Лоренсетон он переехал совсем недавно, с жертвами преступлений познакомиться не успел, если только не считать жертвой мою маму. Предполагать, что он лично знаком с убийцей, у него тоже не было оснований. Тем не менее я чувствовала, что Робин близко к сердцу принимает события, потрясшие Лоренсетон. Это обстоятельство не могло меня не удивлять.

Проглотив очередной ломтик помидора, Робин ответил на мой невысказанный вопрос.

— Видите ли, Ро, писать об убийствах и сталкиваться с ними в реальной жизни — это совсем не одно и то же. Признаюсь, последнее произошло со мной впервые.

Заменив слово «писать» на слово «читать», я могла бы полностью отнести сказанное к себе. Количество книг об убийствах, проглоченных мною, наверняка перевалило за сотню. Но лишь несколько дней назад я выяснила, что самый одаренный писатель не в состоянии передать тех чувств, которые испытывает человек, обнаруживший труп. И тем более человек, которого пытались убить.

— Я тоже впервые столкнулась с убийством в реальности, — призналась я. — И, честно говоря, у меня нет ни малейшего желания обогащать свой опыт по этой части.

Робин перегнулся через стол и взял меня за руку.

— К сожалению, Ро, в этом мире мало что зависит от наших желаний, — философски изрек он. — И знаете, что поражает меня больше всего? Создается впечатление, будто преступник не испытывает ни малейшей личной вражды к своим жертвам. Возьмем хотя бы ваши отравленные конфеты. То есть не ваши, а… в общем, вы меня понимаете. Преступник выбрал вашу матушку исключительно потому, что она показалась ему похожей на жертву этой самой Корделии Боткин.

— Да, но ведь конфеты-то он послал мне, — напомнила я, внезапно ощутив, как в душе моей оживает подавленный страх. — Согласитесь, я ведь тут ни с какого края не подхожу. Да, мама отдаленно похожа на жертву Корделии Боткин. Правда, если бы ее убили, это послужило бы мне слабым утешением, — выпалила я. — Но на бандероли с конфетами стоял мой адрес. Почтальон отдал мне ее прямо в руки. Я обожаю эти конфеты и вполне могла слопать их в одиночестве, не поделившись с мамой. Так что преступник хотел убить именно меня. А может, не убить, а всего лишь заставить помучиться расстройством желудка. Это зависит от того, какая начинка обнаружится в конфетах. В деле Корделии Боткин ничего не говорится о том, что дочь ее жертвы тоже пострадала. Тут преступник действовал по собственному почину.

— Но неужели кто-то питает к вам ненависть, Ро? — простонал Робин Крузо. — Что же это за извращенец такой?

Наши взгляды встретились.

— Хороший вопрос, — вымученно улыбнулась я. — Для членов нашего клуба личность преступника всегда была излюбленным объектом исследований. Так приятно было рассуждать о психологии убийцы, зная, что твоей драгоценной жизни ничто не угрожает. И вы знаете, к какому выводу мы пришли? Совершить убийство способен всякий. Думаю, даже такая овца, как я, смогла бы убить, если бы обстоятельства загнали меня в угол. Но как можно превращать убийство в игру, осуществлять себе на потеху адский сценарий, в котором проливается настоящая кровь! Это выходит за пределы моего понимания!

— И моего, — подхватил Робин.

— А если вспомнить наиболее распространенные мотивы убийства, которые перечислены в книге Теннисон Джесси, выяснится, что ни один из них не подходит нашему преступнику, — продолжала я. — Причины, толкнувшие его затеять это жуткое представление, невозможно постичь рассудком. Не исключено, что эти причины кроются в болезненных вывертах его психики.

— И это чудовище — член вашего клуба.

— В любом случае его можно назвать лишь бывшим членом, — печально уточнила я и рассказала Робину о кончине клуба, произошедшей в минувшее воскресенье.