Класс: путеводитель по статусной системе Америки - [75]
Спиртное. Люди «Икс» пьют не для того, чтобы кого-то поразить, а для того, чтобы незаметно набраться сил. Самыми подходящими для этой цели они полагают водку и джин, хотя некоторые «иксы» иногда вполне охотно потягивают и белое вино. Независимо от вида напитка, люди «Икс» любят закупать спиртное по дешевке и сразу в большом количестве, специализируясь на поистине великолепных, но никому не известных торговых марках (джин «Бифитер» и виски «Катти Сарк» пали жертвой рекламы и потому привлекли к себе средний класс); потому узреть в обиталище «иксов» галлонные емкости для спиртного – дело обычное.
Люди «Икс» редко питаются по расписанию – чаще руководствуются просто чувством голода и соображениями удобства. Как и высшие классы, «иксы» садятся за стол скорее поздно, чем рано, и прием пищи длится долго, сопровождаемый неспешной беседой, в которой иголочками постреливают смешные и скандальные эпизоды. Кухня «иксов» – в отличие от кухни высше-среднего класса – редко будет псевдофранцузской или как-бы-британской; чаще она окажется североафриканской, или турецкой, или «индокитайской», или «вегетарианской», или «органической», или «здоровой». Не испытывая никаких проблем с самооценкой и не подгоняемые потребностью утверждать свой статус, раздавая приказы направо и налево и требуя почтения к своим капризам, люди «Икс» обычно стараются избегать ресторанов. Будучи смышлеными и наблюдательными, они знают: если у тебя достаточно разума, ты гораздо лучше поешь дома. «Иксы» склонны к кулинарному домоседству еще и потому, что дома под рукой есть то, что не очень-то захватишь с собой: травяной чай, водка с ароматом лимона, выпечка из муки, смолотой каменными жерновами. Время от времени люди «Икс» внезапно, без объяснения причин закладывают вираж и принимаются обезьянничать – отказавшись от экзотической еды, берут курс на типично американскую: не едят ничего, кроме яблочного пирога, ветчины, хотдогов, гамбургеров, чили и индейки. Но какой бы кухни ни держались «иксы», 1) их еда всегда будет хорошей, 2) собравшаяся компания никогда не будет ее обсуждать, ибо ее безупречное качество воспринимается как само собой разумеющееся. Если не считать эпизодических разворотов к сотерну или графинчику портвейна после ужина, вино будет сухим, хорошим – и тоже никогда не будет обсуждаться. При прочих равных, есть один совершенно безошибочный способ опознать «иксовую» вечеринку: абсолютно все принесенное гостями вино, сколько бы его ни было, непременно будет выпито, а запасы хозяина сократятся несколько более существенно, чем он, возможно, рассчитывал.
Интуитивные жители не провинции, но столицы, люди «Икс» спокойно ориентируются на улицах и среди достопримечательностей Лондона, Парижа, Рима – а порой и Стамбула и Карачи. Это соответствует их привычке узнавать новое ради самого удовольствия узнавания, к тому же особенно их интересуют люди – где бы и когда бы они ни жили. Потому «иксы» интересуются историей, литературой, архитектурой и эстетическими стилями. (И критика главной площади Абердарси попадает точно в яблочко этой традиции.) Независимо от того, какой работой они занимаются, люди «Икс» много читают, и чтение представляется им естественной частью существования – столь же необходимой, как получение нового «опыта», а зачастую и более интересной. При этом они никогда не вступают в книжные клубы. Поскольку свои книги они выбирают исключительно самостоятельно, часто можно услышать, как они жалуются на вульгарность и безнадежность своих окрестных книжных лавок. Читатель «Икс» читает все подряд, его любопытство не знает границ. При случае он прочитает даже бестселлеры, но главным образом, чтобы убедиться: степень шаблонности предлагаемого ими содержания остается, как всегда, высока. Обычно «иксы» в свое время «ходили в колледж», но обычно не читая выбрасывают – вместе с другой ненужной корреспонденцией – журнал своего клуба выпускников.
Будучи совершенно самостоятельными, люди «Икс» погружаются в самые отдаленные и неожиданные области знания – они могут быть одержимы сербо-хорватской просодией и стихосложением, жеодами или церковным облачением северной Франции в одиннадцатом веке. Когда в приступе восторга «иксы» проливаются песней, чаще всего это будет что-то из барочной оперы, или же из «Дон-Жуана», или «Мессии». Даже мотивчики, что они порой насвистывают, будут из классического репертуара: истинный «Икс» может насвистеть предложенный квартет Бетховена практически без огрехов. «Иксы» хорошо играют на музыкальных инструментах, но лишь изредка на привычных большинству: вместо скрипки или блок-флейты они возьмут в руки мелофон, аккордовую цистру или носовую флейту.
В конце XIX века европейское искусство обратило свой взгляд на восток и стало активно интересоваться эстетикой японской гравюры. Одним из первых, кто стал коллекционировать гравюры укиё-э в России, стал Сергей Китаев, военный моряк и художник-любитель. Ему удалось собрать крупнейшую в стране – а одно время считалось, что и в Европе – коллекцию японского искусства. Через несколько лет после Октябрьской революции 1917 года коллекция попала в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и никогда полностью не исследовалась и не выставлялась.
Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.
Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.
Культура русского зарубежья начала XX века – особый феномен, порожденный исключительными историческими обстоятельствами и до сих пор недостаточно изученный. В частности, одна из частей его наследия – киномысль эмиграции – плохо знакома современному читателю из-за труднодоступности многих эмигрантских периодических изданий 1920-х годов. Сборник, составленный известным историком кино Рашитом Янгировым, призван заполнить лакуну и ввести это культурное явление в контекст актуальной гуманитарной науки. В книгу вошли публикации русских кинокритиков, писателей, актеров, философов, музы кантов и художников 1918-1930 годов с размышлениями о специфике киноискусства, его социальной роли и перспективах, о мировом, советском и эмигрантском кино.
Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.