Клады и кладоискатели - [49]

В конце июня Станкевичи всем семейством окучивали картошку на поле возле деревни Скрыдлево в пяти километрах от Добрино. Когда возвращались домой, на въезде в Добрино наткнулись на закрытый шлагбаум. Стоявшие в пикете немецкие солдаты, замахали на них руками, жестами показали, чтобы ехали обратно. Отец попытался с ними договориться, но те упёрлись категорически. Мол, завтра здесь может быть бой с наступающей Красной Армией, и вам тут делать нечего.

Отдалённая канонада с каждым днём становилась всё громче, фронт явно приближался.

Отец развернул телегу, отъехал по большаку назад с пол километра и свернул на какую-то малоприметную тропинку, петлявшую между кустами. Когда продрались через кусты и подъехали к деревне с другой стороны, наткнулись на другой шлагбаум. Здесь история повторилась. Не пропустили ни в какую. Даже автоматами стали угрожать.

Пришлось возвращаться обратно в Скрыдлево. Переночевали у дядьки Игната — брата отца.

Утром где-то рядом загрохотали пушки, над домом завывали пролетавшие реактивные снаряды, со страшным грохотом недалеко рвались бомбы. Станкевичи вместе с родственниками отсиживались в подвале. Взрослые без перерыва крестились, хотя сильно верующих среди них не было.

Так продолжалось двое суток. Потом всё стихло. Канонада стала смещаться куда-то на Запад.

Станкевичи возвращались домой по дороге, изрытой воронками от мин и снарядов. Чем ближе подъезжали к родной деревне, тем больше попадалось трупов немецких солдат. Околица была просто усыпана телами и кусками тел: оторванными руками и ногами, разорванными туловищами. Даже попалась голова в немецкой каске, но без туловища.

Лошадь шарахалась от мертвецов, и Илья вёл её под уздцы. Деревенская улица была так плотно выстлана трупами, что Илья в растерянности остановился. Объехать не было никакой возможности.

— Ты езжай прямо по ним, — подсказал отец, — им уже всё равно. Считай, что это камни или брёвна.

Пришлось ехать прямо по мёртвым телам. Илья перешагивал с одного трупа на другой. Под ногами ощущалась каменная твёрдость задубевших тел. Некоторые лица показались Ильюшке знакомыми, хотя смерть их сильно изменила.

В деревне до войны было больше сорока домов, уцелело около десяти, причём, один из них Станкевичей. А в сарай, что был недалеко от дома, попала то ли бомба, то ли снаряд. Да так, что брёвна, из которых он был сложен, раскидало по всему огороду. Даже разворотило каменный погреб под сараем.

— А ведь немцы нас спасли, когда не пустили в деревню, — сказал отец, глядя на остатки сарая. — Если бы мы были дома, то прятались бы от снарядов наверняка в этом погребе. А где ещё? Там бы все и остались.

Ильюшка не мог усидеть дома. По большаку двигались колонны солдат, грузовики, танки, самоходки.

Бригада трофейщиков расчищала дороги от немецких трупов, собирая оружие, боеприпасы и всё, что имело какую-то ценность. Трофейщики как на подбор были из пожилых солдат, все какие-то усталые и злые. Общаться с Ильюхой не хотели, только отмахивались от него.

«Немцы и то были приветливее», — обиделся Илья. Немного подумав, он понял, почему. Немцы просто несли гарнизонную службу в тылу, маялись бездельем и скукой. Общение с местными пацанятами было для них хоть каким-то развлечением. А трофейщики занимались тяжёлым физическим трудом. Двигались вслед за наступающей Красной Армией, грузили трупы на телеги и грузовики, копали братские могилы. И так каждый день. Тяжело!

Ильюшкин отец подошёл к трофейщикам и сказал, что у него на огороде лежат два трупа. Попросил их тоже убрать.

— Некогда пока, — отмахнулся от него сержант с седоватыми усами, — в первую очередь надо улицы и дороги очистить, видишь, что творится.

Илья побежал посмотреть на немцев в огороде. Один из покойников был тот самый офицер, что жил у них в хате, Мартин. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги. Осколок попал ему в висок. Возле головы чернела запёкшая лужа крови. Китель был застёгнут на все пуговицы, на нём блестели начищенные награды.

Илья всегда с большим интересом разглядывал медали и значки на груди у немцев. Было в них что-то пугающе-завораживающее. Все эти кресты и свастики на различных знаках, украшенные дубовыми листьями были изображены довольно-таки качественно и кропотливо.

Никакого страха перед покойником Илья не испытывал. Да и какой может быть страх после того, как он сегодня наступал ногами на таких же покойников в немецкой форме.

Возле дома послышались голоса и Илья пошёл к избе. Оказалось, что родителей, также как и других успевших вернуться жителей деревни, отправляют рыть братскую могилу для немцев.

— Там Мартин и ещё один лежат, — Илья показал отцу на огород.

— Знаю. Приедут трофейщики, покажешь им, — что-то ворча про себя, недовольный отец взял в сенях лопаты, и они с матерью ушли.

«А трофейщики наверняка все немецкие награды поснимают», — сообразил Илья. «Хотя, откуда они могут знать, что награды там вообще были? А что, если самому их снять и спрятать?»

Воровато оглядываясь, Илья вернулся на огород. Присел на корточки, расстегнул китель у мёртвого офицера, открутил закрутку изнутри и снял большой орден со свастикой в середине. Остальные награды были на заколках. Илья отстегнул их и положил себе в карман. При этом его руки нащупали что-то твёрдое в кармане немецкого кителя. Илья быстро обшарил карманы, вытащил кожаный кошелёк, серебряный портсигар, перочинный ножик. Потом застегнул пуговицы на кителе и собрался было уже уходить. Но тут он вспомнил о золотом крестике, который часто видел у офицера на шее. Илья оттянул воротник рубашки и увидел на шее у покойного тонкий шнурок, потянул за него, вытащил крестик, перерезал шнурок ножиком и побежал к сараю. Там он всю добычу, кроме ножика, спрятал под доской в углу и вышел к дому. Во дворе возле дома, как и на огороде, по-прежнему никого не было. Только с улицы доносились чьи-то выкрики и громкая брань.