Китовый ус - [31]
— Должна быть! — убежденно повторял он, силясь сообразить, почему эта фраза так пристала к нему.
Потом он с удивлением увидел, что от ресторана идут две реальных, толстых Ленки и каждая держит в руках по китовому усу. Подойдя к мусорному ящику, вернее к двум ящикам, с которых свисали грязные газеты, обе Ленки воткнули туда усы, похлопали ладонь о ладонь, отряхивая с них грязь, исчезли в двух служебных входах…
На следующий день на сочинском вокзале Степана ни с того ни с сего встретила его невеста, Светлана Ивановна. И хотя у них была окончательная договоренность, что в этот Степанов приезд они расписываются, она не кинулась ему на шею, а сунула ему какую-то телеграмму и спросила."
— Ты не чокнулся?
«Встречай шестнадцатого поезд 51 вагон 7 не корми памятью сердца 15 котов и 8 собак не бросай китовые усы в мусорные ящики целую Степан», — прочел он.
— Что это значит? — спросила строго Светлана Ивановна, как, видимо, спрашивала у своих учеников, и, не давая возможности ему вспомнить, почему получилась такая телеграмма. — Объясни, пожалуйста, что это значит?
«Елки зеленые! — вспомнил Степан. — Я же хотел послать две телеграммы. Одну Светлане Ивановне, а другую — Ленке Цыганке, со зла… Двоилось у меня так, что ли, или боялся послать четыре телеграммы? Ну да, у меня еще на почте документы спрашивали…»
— Объясни, пожалуйста, как эту телеграмму понимать? — настаивала Светлана Ивановна, держала руки в карманах сарафана и смотрела на него строгими, немигающими глазами. В голосе у нее слышались боцманские нотки, и он подумал, что в его жизни на берегу это нелишне. В душе Степана от этого возникло какое-то восторженное чувство, и шагнул к ней, хотел подбросить ее на руках, но Светлана Ивановна сделала столько же шагов назад, сколько он вперед.
— Прямо здесь объяснять или, может, в каком-нибудь другом месте? — спросил Степан.
— Можно и у меня, — ответила она и пошла впереди, независимо стуча каблучками.
Вечером, после того как Степан рассказал все и Светлана Ивановна грустно, но все же рассмеялась, они поехали под Хосту, в ресторан «Кавказский аул». Степан Былря расставался в тот день с холостяцкой жизнью, и ему захотелось, чтобы в конце ее крикнул петух, который жил в этом ресторане. Поэтому он сразу спросил у знакомого официанта Володи, жив ли он и поет ли еще, и, получив утвердительный ответ, стал претендовать на отдельную саклю.
— Нэ магу, — сказал знакомый официант Володя. — Пагади нэмного, «Бэлла» скоро асвабодится. Садысь пока во дворе, попляши на гудекане…
Когда на «аул» опустилась глубокая ночь, а над ущельем, где он стоял, взошла яркая, близкая луна, Степан снова был навеселе и стал рассказывать Светлане Ивановне, какая она у него хорошая, и жаловаться ей, что у него в последнее время пустая, легкая и дешевая жизнь пошла. Не болит ни о чем у него душа, потому что голов в ней, как в спортзале, когда там нет людей. Влюбился было когда-то, раз в жизни влюбился, не считая, конечно, второго раза, и то, оказывается, в свою сестру! Ему нужно, чтобы у него душа болела за что-то… Ведь он же в море — другой человек, по девять месяцев ни грамма не пьет. Да он, если разозлится, все может… Они такую жизнь себе построят… Не такую, как Андрюха, — брата родного по-человечески не мог встретить… Если она хочет, он пойдет работать столяром, у него же — золотые руки. Он и учиться может пойти, на кого угодно…
Странно, однако Светлана Ивановна в ответ на такие признания приглашала утром, перед посещением загса, пойти с нею в школьный сад — там будут завтра работать и школьники, и учителя, и родители. Степана подкупала непосредственность, с которой Светлана Ивановна вовлекала его в свою жизнь, трогало доверие и поражало то, что она с такой уверенностью говорила о своем завтрашнем дне, наполненном простыми житейскими заботами. Степану от этого было радостно, он хватал ее руки, целовал исступленно, а она отнимала их, прятала под стол, была спокойной и улыбалась чему-то своему, словно знала всю Степанову жизнь наперед.
После полуночи, в перерыве между танцами, где-то за «саклями» прокричал петух. Публика зашумела, захлопала в ладоши, ударилась снова в пляс под нестройные, но отчаянные звуки оркестра.
— Так берешь в мужья? — спросил Степан.
— Беру, Степ, беру, — успокоила его Светлана Ивановна. — Еще пожалеешь… Три года этого ждала, как же теперь не взять… Пожалеешь!
— Я? — засмеялся он, а потом крикнул: — Володя! Прощай, друг, уводит меня эта героическая женщина. Самая героическая из всех героических! Прощай, друг! Оркестр, асса!..
Дурачась и понимая, что дурачится так, быть может, в последний раз, он сплясал на гудекане барыню, заказал оркестру «бабий» марш Мендельсона и покинул под его звуки этот аул, слишком знакомый ему и надоевший беспечным весельем, неинтересный и неестественный, совершенно непохожий на жизнь, которой ему давно уже хотелось.
СМЕРТЬ ТАМАРЫ
Базарные дни в Изюме бывают дважды и трижды в неделю, не считая того, что базар здесь вообще-то каждый день. Нет нужды, видимо, долго объяснять разницу между базарными днями и днями, когда просто бывают базары. Раньше базарными днями были воскресенье и четверг, потом к ним добавилась и суббота. Кроме того, каждому базарному дню предшествовала подторжа — так называется скоротечная купля-продажа накануне вечером, где определяется завтрашний курс всевозможного изюмского товара.
