Китайские мемуары. 1921—1927 - [76]

«Дорогие рабочие! Вы самые несчастные и угнетенные существа на свете. Подумайте и еще раз подумайте: разве национальное правительство не является вашим правительством? Разве Национально-революционная армия, на которую возложены задачи очищения страны от милитаризма и иностранного империализма, разве она не борется за ваше освобождение? Мы надеемся, что вы глубоко задумаетесь, прежде чем начать те забастовки, которые будут неприятны правительству... Пусть в одной цели объединятся все угнетенные: рабочие, крестьяне, купцы, студенты и солдаты... Пусть не будет между вами разногласий и вражды. Товарищи-рабочие, вы — авангард национальной революции, помните, что Северный поход — единственный путь к вашему освобождению. Становитесь под знамя „белого солнца на голубом небе“, чтобы единодушно поддержать Северный поход!»

Все своеобразие положения заключалось в том, что гоминьдан и правительство Чан Кайши, обращаясь к рабочим с призывом о поддержке, ничего не делали, чтобы в законодательном порядке хотя бы в минимальном размере регламентировать условия наемного труда, принять какое-то рабочее законодательство: установить продолжительность рабочего дня, ограни-чить применение детского труда и определить условия женского труда, узаконить права профессиональных союзов. Такое куцее рабочее законодательство было установлено в капиталистических странах Европы еще в середине XIX в. Совершенно очевидно, что буржуазно-демократическая революция в Китае в XX столетии должна была так или иначе решить рабочий вопрос, дать что-то конкретно рабочему классу, улучшить его положение. То же самое касается крестьянского вопроса, и прежде всего условий аренды. Ничего этого не было сделано гоминьданом и правительством Чан Кайши в законодательном порядке. При таком положении создание единого национальнореволюционного антиимпериалистического фронта неминуемо должно было сопровождаться обострением классовой борьбы в городе и деревне, а коммунистическая партия должна была в этой борьбе выступать вместе с рабочими и крестьянами. Что касается гоминьдана, то, обращаясь к рабочим с призывами о поддержке, правительство одновременно угрожало подавить силой борьбу рабочих и крестьян.

Кантонские рабочие откликнулись на призывы гоминьдана. Они вступали в Национально-революционную армию в качестве солдат или военных носилыциков-кули, без которых она не могла продвигаться. Однако вместе с призывом к классовому миру во имя победы Северного похода был издан и приказ о военном положении, девятый пункт которого запрещал собрания и забастовки как препятствующие военным операциям.

Ничего с этим приказом, конечно, не получилось. Рабочие не прекратили стачечной борьбы с капиталистами, ибо не могла, например, кантонская чулоч-ница жить на зарплату в два юаня в месяц. Когда же рабочим арсенала пригрозили локаутом, если забастовка не будет прекращена, они под гоминьданов-скими знаменами пришли в ЦИК гоминьдана и заявили, что в случае локаута будет объявлена всеобщая забастовка. После этого власти не решились пойти на такую меру в борьбе против рабочих.

Кантонский рабочий бастовал, не слушая речей о классовом мире,— не потому, что он был против гоминьдана, а потому, что он хотел быстрого и после-дователы-юго проведения в жизнь гоминьдановской программы, исполнения гоминьданом его широковещательных деклараций.

Но среди многочисленных стачек были и такие, которые заставляли задуматься, которые озадачивали. Я говорил уже о реконструкции Кантона, начатой еще Сунь Ятсеном. Сносились одноэтажные дома, прокладывались и асфальтировались широкие улицы, муниципалитет закупил автобусы и организовал автобусное движение в городе. Но это вызвало сопротивление со стороны рикш.

Рикши в Кантоне были хорошо организованы. Как-то полицейский по старой памяти ударил палкой одного возницу. На другой день забастовали все кантонские рикши. Они устроили демонстрацию, вышли на нее гуськом со своими колясочками и добились того, что полицейский был уволен.

Теперь рикши вели борьбу против автобусов. Когда муниципалитет решил расширить автобусное движение и впредь до постройки трамвая увеличить количество автобусных маршрутов, рикши начали забастовку, протестуя против этого плана муниципалитета. Под давлением рикш он вынужден был отказаться от своих намерений.

Возникал вопрос: была ли эта борьба доиндустри-альных рабочих прогрессивной? Рикша был арендатором колясочки, на которой он вез своих пассажиров. Когда он вел борьбу против хозяина за улучшение условий аренды, эта борьба была справедливой. Но справедлива ли борьба рикш против автобуса, не напоминает ли она борьбу луддитов в Англии против машин в начале XIX в.?

Старое и новое причудливо переплеталось в Кантоне. Мы были свидетелями двух массовых празднеств: 7 ноября — в день Октябрьской революции и 12 ноября — в день рождения Сунь Ятсена.

7 ноября, день победы Октябрьской революции в России, являлся тогда в гоминьдановском Китае нерабочим днем. Накануне, 6-го вечером, состоялись специальные собрания, посвященные Октябрьской революции. Собрания проходили всюду: у рабочих, студентов, в организациях гоминьдана. Были случаи, когда после докладов рабочие выступали с заявления-mii такого рода: «Пора уж и нам последовать примеру русского пролетариата, ибо только его путь несет освобождение рабочему классу».