Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - [72]
Параллельно первой пропозиции в разделе IV.2 я теперь утверждаю:
Третья пропозиция: нет причин полагать, что убеждения, сформированные интересами, тяготеют к тому, чтобы служить этим интересам.
На довольно общих основаниях от искаженных убеждений не более, чем от иллюзорных, можно ожидать, что они окажутся полезными для достижения цели (см., однако, важное исключение в разделе IV.4). Если, принимая желаемое за действительное, я сформирую убеждение, что меня вот-вот повысят, демонстрация излишней самоуверенности может только разрушить шансы на повышение, которые у меня были. Убеждения, рождающиеся из страсти, плохо служат страсти[385]. Угнетенные и эксплуатируемые классы путем рационализации могут поверить, что их судьба справедлива и неизбежна – такая вера и в самом деле может принести краткосрочное удовлетворение, о котором вместе с тем нельзя сказать, будто бы оно служит интересам данных классов. И то же самое, конечно, касается правящих классов. История с Лысенко показывает, каким катастрофическим может быть результат, когда власти, принимая желаемое за действительное, начинают благоволить одним теориям в ущерб другим, как это было незабываемо описано в «В круге первом».
Только что процитированные примеры не могут быть сведены к одной формуле; будет полезно провести некоторые различия. Во-первых, тенденция принимать желаемое за действительное сама по себе рано или поздно приведет к неприятностям, независимо от действительных убеждений. Пример с повышением по службе можно модифицировать, включив в него допущение о том, что вера в повышение является обоснованной, но при этом шансы повышения могут быть уничтожены, если веские основания для веры в него сами ее не вызывают. («Его бы повысили, если бы он не был так чертовски уверен в том, что его повысят».) Во-вторых, часто само убеждение, будучи искаженным, противоречит интересам, которые его исказили. Истинные убеждения касательно отношений целей и средств необходимы для защиты собственных интересов, и хотя убеждения, вызванные интересами, тоже могут оказаться истинными, происходит это лишь по случайности. В-третьих, действенность убеждения может быть больше связана с его общепризнанностью, нежели истинностью, а убеждения, сформированные интересами, именно по этой причине могут не получить всеобщего одобрения. Так, своекорыстные теории необходимости неравенства часто вредят интересам тех, кто их выдвигает[386]. Интересам высших классов куда лучше служит идеология, стихийно изобретенная низшими классами для оправдания своего низкого статуса.
IV.4. Выгоды предвзятости
Предвзятости иррациональны в широком смысле, объясненном в разделе I.3. В ответ на данную характеристику многие экономисты и философы автоматически начнут искать способы рационализации иррационального. Пусть некое убеждение иррационально по своему происхождению; разве не может оно быть рациональным в силу того, что оно полезно, благотворно или оптимально для поисков благосостояния или даже истины? А если доказано, что у него есть такие благотворные последствия, нельзя ли сделать еще один шаг и сказать, что эти последствия объясняют убеждение? Прежде чем я обращусь к отдельным примерам, позвольте мне вкратце рассмотреть некоторые разновидности возможных притязаний при помощи следующих различий:
1) Притязание на глубинную рациональность внешне иррационального убеждения выдвигается в отношении данного убеждения или в отношении убеждений в целом.
2) Притязание выдвигается в отношении иллюзий, искажений или тех и других.
3) Притязание выдвигается в отношении полезности иррационального убеждения в связи с тенденцией предвзятого мышления способствовать истине.
4) Если оно выдвигается на основании полезности, притязание рационализирует убеждение в категориях полезных последствий для носителя убеждения или в категориях выгод для какого-то другого человека или людей.
5) И наконец, притязание может либо быть, либо не быть объяснительным.
Сначала я рассмотрю иллюзии, которые полезны либо способствуют достижению истины. Нисбетт и Росс предлагают любопытные наблюдения в отношении этого «опасного понятия», как они его называют. Перво-наперво они утверждают, что иллюзии могут идти на пользу людям, которые их питают, потому что воздействуют на мотивацию: «нереалистично позитивные модели себя или другие иллюзии по поводу себя вместе с предвзятостью в обработке информации, которую они могут порождать, в состоянии оказаться более социально адаптивными, чем адекватное самовосприятие»
Эта книга является исправленным и дополненным изданием встретивших неоднозначные отклики «Основ социальных наук» (1989). Автор предлагает свой взгляд на природу объяснения в социальных науках; анализ психических состояний, которые предшествуют поступкам; систематическое сравнение моделей поведения, основанных на рациональном выборе, с альтернативными концепциями; исследование возможных заимствований социальных наук из нейронауки и эволюционной биологии; обзор механизмов ранжирования социальных взаимодействий от стратегического поведения до коллективного принятия решений.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Монография посвящена одной из ключевых проблем глобализации – нарастающей этнокультурной фрагментации общества, идущей на фоне системного кризиса современных наций. Для объяснения этого явления предложена концепция этно– и нациогенеза, обосновывающая исторически длительное сосуществование этноса и нации, понимаемых как онтологически различные общности, в которых индивид участвует одновременно. Нация и этнос сосуществуют с момента возникновения ранних государств, отличаются механизмами социогенеза, динамикой развития и связаны с различными для нации и этноса сферами бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.