Киропедия - [134]

По-видимому, именно у Сократа софистическая диалектика (под которой в данном случае следует понимать искусство спора путем сопоставления, анализа и различного истолкования понятий) достигла наивысшего развития. Сам Сократ ничего не писал, и судить о его учении мы можем только исходя из сохранившихся произведений его учеников — прежде всего Платона и Ксенофонта, а затем ученика Платона, Аристотеля. Разумеется, и Платон, и Ксенофонт чаще всего приписывали Сократу свои собственные мысли и идеи, но то общее, что мы находим и у Платона, и у Ксенофонта в их изложении сократовского учения, можно с большой долей вероятности относить к действительному Сократу. Таким несомненно сократовским методом является способ исследования понятий путем аналогии, подчас совершенно примитивной и логически не оправданной (Аристофан самым непристойным образом пародирует этот сократовский метод в «Облаках», ст. 376 слл.). К концу жизни Сократ занимался почти исключительно этическими проблемами и узко практическими вопросами — например, кто должен управлять государством, какой политический строй следует считать наилучшим. Этот цикл проблем по наследству перенял и Ксенофонт, подвергнув их обсуждению в «Киропедии».

Согласно Сократу, всякое знание (а истинное знание должно было, по его мнению, вести к нравственному усовершенствованию индивида и через него — самого государства) изначально заложено в душе человека, и его, Сократа, роль заключается лишь в том, чтобы высвободить это знание, помочь ему родиться. Этого можно достичь путем умело поставленных вопросов, на которые можно дать лишь строго определенные ответы. Так возникает форма диалогического исследования проблем, диалектика в сократовском понимании этого слова. Многочисленные образцы этой диалектики мы находим в «Киропедии».[527]

Чтобы лучше представить себе причины, заставившие Ксенофонта нарисовать такое обширное полотно псевдоисторического философского романа, столь далекого на первый взгляд от современной ему действительности, но на самом деле представляющего собой злободневную тенденциозно-политическую реконструкцию идеального военизированного государства с идеальным правителем-полководцем, необходимо принять во внимание и те изменения в социальной жизни греческого общества, которые произошли к середине IV в. до н. э., и аналогичные произведения его современников, двигавшихся сходными путями в поисках формы выражения своих взглядов.

Социальные потрясения, приведшие к кризису полисного устройства Эллады, начались с крушения Афинской морской державы в конце Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.). Установившаяся затем спартанская гегемония оказалась еще менее долговечной, обнаружив полную неспособность ввести жизнь Эллады в русло мирного развития. Гегемония Спарты была сокрушена союзом греческих государств во главе с могущественными Фивами. Длительная борьба за преобладание завершилась битвой при Мантинее 362 г. до н. э. (описанием этого сражения заканчивается «Греческая история» Ксенофонта). Потерпели крах попытки крупнейших греческих полисов объединить под своей эгидой Элладу. Они привели к экономическому и политическому упадку; наступила эпоха всеобщей растерянности и неуверенности. Это время оказалось необычайно благоприятным для создания различного рода социальных проектов и утопий, целью которых было спасение общества. Так рождается политический роман, который, как видно на примере Свифта и Монтескье, появляется при резком ухудшении общего положения, когда писатель, отчаявшись найти точку опоры в настоящем, обращается либо к прошлому, либо к будущему, либо к отдаленным, доступным лишь воображению писателя странам.

Ксенофонт в «Киропедии» избрал ареной действия своего утопического романа далекие Персию и Мидию, тогда как Платон поместил свое идеальное государство вне времени и пространства, как некую голую абстракцию (но в действительности, по определению Маркса, оно оказалось афинской идеализацией египетского кастового строя). Небезынтересно отметить, что сохранилась античная традиция о соперничестве Платона и Ксенофонта на поприще создания проектов социальных переустройств. Авл Геллий (XIV, 3) сообщает по этому поводу следующее: «Те, которые составили о жизни и характере Платона и Ксенофонта объемистые и подробные сочинения, не удержались от того, чтобы не отметить какие-то скрытые и незаметные признаки взаимной их вражды и соперничества. Некоторые доказательства этого они находили в их произведениях. Заключаются же эти доказательства в следующем. Платон в столь великом множестве оставленных им сочинений нигде не упомянул Ксенофонта, и точно так же Ксенофонт нигде не упоминает Платона в своих книгах, хотя и тот и другой упоминают о множестве учеников Сократа, особенно Платон в диалогах, которые он написал. Авторы жизнеописаний упомянутых философов сочли за признак отнюдь не искренней или доброй воли тот факт, что Ксенофонт, прочитав две книги (первыми вышедшие в свет) того знаменитого сочинения Платона, в котором философ рассуждает о лучшем государственном строе и управлении, выступил против Платона. Ксенофонт описал совершенно другой тип царского управления, и это описание называется „Воспитание Кира“ („Киропедия“). Этим сочинением Платон, как говорят, настолько был встревожен и взволнован, что в какой-то своей книге, упомянув царя Кира, для того, чтобы принизить труд Ксенофонта и опровергнуть высказанные там положения, заметил, что Кир был мужем деятельным и отважным, но к правильному воспитанию не имел ровно никакого отношения. Таковы слова Платона, сказанные им о Кире».