— Синьорина Роуд? Это вам.
Сердце Аликс бешено заколотилось. Осененная внезапной догадкой, она отступила на шаг, взяла письмо, догадываясь, что оно от Микеле, и прочла:
«Этот парень отвезет тебя домой. Такси оплачено. Ты почти не опоздаешь. А что касается меня, то считай, что я канул в небытие, пошел ко дну. Я сказал тебе, что это придется сделать, только еще не знал как. Вот наконец и придумал. Теперь, по крайней мере, мама узнает правду. Я вынужден поступить так жестоко. Заодно и Леоне поймет, что мы для него не куклы на ниточках, и ты будешь свободна. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы мама не очень переживала. Я всплыву на поверхность. Даже если и не в Фонтана.
М.»
Аликс сложила листок. Ей сделалось дурно. Таксист, открыв дверцу, ждал.
— Кастельян-дольфо, синьорина? Вилла Фонтана?
— Нет. — Она назвала адрес Микеле. — Сначала туда. Я хочу поговорить с человеком, нанявшим вас.
Таксист колебался.
— Конечно, не мое дело, синьорина, но, думаю, его там нет. Он вызвал меня по этому адресу, отдал заказ и уехал на своем «тополино».
— Все равно. Отвезите меня туда, пожалуйста.
— Как скажете, синьорина. Я вот только подумал: раз у него багаж…
— Багаж?
— Да. Большой чемодан и вещмешок. Огромный такой. — Таксист изобразил жестами размеры вещмешка, который Аликс видела у Микеле. Но она все же надеялась разузнать что-нибудь у консьержа.
Однако расспросы консьержа не принесли пользы. Он подтвердил, что синьор Париджи заезжал за вещами и куда-то уехал. Ключей он не оставил и о своих планах не сообщал. Да и с какой стати? Ведь синьор исправно платит за квартиру и имеет право уезжать и приезжать, когда ему заблагорассудится.
Садясь обратно в машину, Аликс прочла на лице водителя усталое: «Я же говорил вам».
— А теперь, синьорина, на Вилла Фонтана?
Аликс молча кивнула.
Что же теперь будет? Она рассеянно смотрела на дорогу, мысли в голове кружились вихрем. Сегодня вечером у них гости. Как синьора Париджи воспримет этот удар? Ей придется узнать правду. Но как она перенесет ее? Неужели, решившись на этот шаг, Микеле не представлял себе, каково будет матери узнать, что он сбежал из дома навсегда? Неужели ему это было безразлично? Помнится, как-то он назвал себя жестким. Теперь Аликс поняла, что это означало.
Странно, но, быть может, как контраст малодушному дезертирству Микеле Леоне казался сейчас Аликс надежной опорой, каменной стеной. Она понимала, что ей не избежать первого шквала его гнева, вызванного бегством Микеле. Быть может, сначала ей придется доказывать, что она не была соучастницей, но потом он наверняка поверит ей. Пусть он высокомерен, зато справедлив.
Вот если бы у нее была возможность переговорить с ним наедине перед тем, как увидеть синьору! Аликс решила, что постарается проникнуть в дом незаметно, поэтому, отпустив такси на повороте, направилась к дому пешком. Неожиданно сзади ее нагнала машина. Это был Леоне. Притормозив, он спросил:
— Это было ваше такси? Вы что, только сейчас вернулись? А где Микеле?
В последнее время Аликс так часто слышала этот вопрос, что он не удивил ее. Она только спросила:
— Можно мне с вами?
Леоне открыл дверцу, смерил ее внимательным взглядом и, прежде чем тронуться с места, сказал:
— Что-то стряслось.
— Боюсь, что да.
— С Микеле? Он что, попал в аварию?
— Да, с Микеле. Но не авария. — Они подъехали к дому, и Аликс спросила: — Можно я заеду с вами в гараж? Нам нужно поговорить.
В гараже, сидя в машине, он, облокотившись на руль, спросил:
— Итак, я слушаю.
Аликс протянула Леоне письмо Микеле, наблюдая за его реакцией, пока он читал. Наконец он оторвался от листка.
— Как оно попало к вам?
Аликс рассказала, упомянув и о своей безрезультатной поездке на квартиру Микеле.
— Значит, он ни намеком не дал вам понять, как собирается поступить?
— Нет. Но я чувствовала, что он готов к бунту. Мне кажется, этот эпизод с кольцом был для него последней каплей. Он убеждал меня, что его мать должна узнать правду. Я умоляла его поговорить сначала с вами и не портить сегодняшний вечер, но он уехал, так ничего и не пообещав.
— Как по-вашему, это был минутный порыв или запланированное бегство?
— Не знаю. Но если у него уже было твердое намерение сбежать, то понятно, почему он не воспользовался «альфой-ромео».
— Да, похоже, что так. Из квартиры он уехал один?
— Что значит — один?
— Я хорошо знаю Микеле — он мог быть и с женщиной, — сухо заметил Леоне.
— Нет, он был один. Иначе консьерж или таксист упомянули бы об этом. Оба видели, как он уезжал. — Аликс помолчала и с грустью прибавила: — Но как же теперь его мама? Ведь ей придется узнать правду?
— О том, что он исчез? Разумеется, придется. Мы не сможем скрыть этого.
— А как же гости?
— О них не может быть и речи. Когда мачеха узнает, ей будет не до гостей. — Леоне посмотрел на часы. — Поздновато, но праздник придется отменить. Займитесь этим, а я пойду поговорю с мачехой. Я дам вам список гостей, вы обзвоните их и объясните, что мы не можем их принять, потому что мачеха приболела. Думаю, они поймут. — Он вышел из машины. — Пойдемте. Нельзя терять ни минуты.
Робея перед возложенной на нее задачей, Аликс все же была благодарна ему за доверие. Так она хотя бы могла отвлечься от тревожных мыслей. Как он собирается донести до мачехи правду? Как та воспримет ее? Станет ли она винить Аликс в соучастии?
