Киномысль русского зарубежья (1918–1931) - [195]

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

Мальчик 1929 г., смотря на ржавые короны, все еще не может сказать: оковы пали, рухнули темницы…Через сто лет не умерли слова поэта… Не умерла еще и николаевская эпоха в ее самом мрачном и страшном варварстве…

* * *

Вот эти мысли мучили неотвязно, пока мелькали перед глазами знакомые картины из жизни родной страны…

Печатается по: Последние новости (Париж). 1929. 5 нояб.

Екатерина Кускова СОВЕТСКИЙ ФИЛЬМ И ЭМИГРАНТСКИЕ ГЕНЕРАЛЫ

1

Новый советский фильм «Турксиб», только что поставленный в двух больших пражских кино, имеет превосходную прессу: все без исключения чешские и немецкие газеты помещают восторженные отчеты. «Прагер Прессе» называет фильм «чудом техники». А в кино представление сопровождается бурей аплодисментов. «Прагер Прессе» утверждает, что в этом фильме – пропаганда. Но какая благородная пропаганда: гимн человеческой мысли и труду.

Фильм действительно великолепен: жизнь сартов и киргизов в степях Туркестана (теперь Казахстана) до постройки Туркестан-Сибирской железной дороги, начало постройки и, наконец, окончание ее на 17 месяцев раньше предположенного срока. Длина пути – 1445 верст. Пропаганда состоит прежде всего в изображении богатств края: обработка хлопковых плантаций показана превосходно; громадные стада шерстеносных овец – также. Сарты и киргизы – в их древне-степном быту без мазни, без преувеличений, как у Эйзенштейна. Зарисовки действительно чудесны. Сильнейшее впечатление производит изображение самума в момент, когда по степи движется караван верблюдов, нагруженных хлопком. Дикий ветер вот-вот снесет караван и зароет его в песке. Испуганно разевают пасти верблюды и стремятся опуститься на колени; новый рев (в музыке) и взрыв ветра; срываются мешки с хлопком со спин верблюдов и в диком вихре вертятся белоснежные комья хлопка… Сцена – изумительная.

Очаровательна и другая картина: первый автомобиль в степи, приезд инженеров-строителей к юртам киргизов. Собака, дети, женщины и мужчины – киргизы, испуг, изумление – все передано в превосходных сочетаниях. Затем постройка дороги, борьба с песком и неприступными скалами; азарт рабочих-сартов, их ловкость и сила и, наконец, окончание дороги.

Бурные аплодисменты…

В кино, как и на всех советских фильмах, много русских. Все признают достоинства «Турксиба». Но все же необходимо поворчать… «Агитка, – говорит сердитый человек. – Ведь вот мы выстроили великий сибирский путь, а не занимались тогда пропагандой этой гигантской работы. А разве такие были препятствия? А эти… Чуть сделают шаг, а крику на весь мир».

Пожалуй, напрасно не занимались пропагандой хороших вещей, не пели гимнов «труду и творческой мысли». Если б занимались, может быть, иначе бы любили тогда Россию и ее великие достижения.

Нет, пропагандой человеческой мощи заниматься надо, а пришибленному событиями народу русскому эту веру в мощь свою вернуть необходимо. Жаль, что пока все эти полеты «творческой мысли» лишь в фильмах. А вот там, дома, политика!

2

А как действует такая пропаганда работы и творчества на иностранцев? Действует очень сильно. Если пропаганда разрушения отталкивает от «пламенем ненависти горящей» советской земли, то демонстрация мирного труда, напротив, располагает их к «новой России». Располагает тем более сильно, чем менее тактично ведет себя Россия «старая». Еще до «Турксиба» Прага смотрела весьма вульгарный советский фильм «Генеральная линия». Но и в этом фильме – труд, тракторы, ломка старого быта, стройка «новой России». А в это время посетил Прагу ген[ерал] Миллер и банкетами, объездами подчиненных ему эмигрантов встревожил (и даже больше) чешское общество. Газеты много писали об этом посещении, но суммировал настроения чешской общественности Вячеслав Гутвирт в чешском еженедельнике «Дело» («Ćin»). «Посещение ген[ерала] Миллера носило военный характер, – пишет Гутвирт. – Говорят, что в этом отношении он остался доволен нашими русскими эмигрантами. А потом развернулся перед нами советский фильм “Генеральная линия”. Это фильм, поражающий “активностью” даже тех, кто не склонен встать в ряды поклонников СССР. Действенность, стремление работать, глубоко взрывать русскую землю трактором, которому отводит СССР в своей пятилетке столь почетное место. И вот перед нами две России… Одна в фильме, влюбленная в труд. Россия, стремящаяся строить, созидать, творить, сеять и убирать жатву. И другая Россия: Россия эмигрантская, посещаемая заместителем ген[ерала] Кутепова, об исчезновении которого было писано в стольких вариантах, что нам уже нет охоты верить которому-нибудь из них. Нам жаль эмигрантскую Россию. Можно, конечно, по человечеству понять душевное состояние русских эмигрантов, но политические планы большей части русской эмиграции чужды нам. И в этом заключается причина отчужденности между русской эмиграцией и чешской общественностью. Эмиграция, постоянно кующая какие-то военные планы, эмиграция, ставящая ставку на царских генералов, князей, великих князей, эмиграция, которая в своем отрицании советской России перешла уже к стремлению к царской России, – нет, с такой эмиграцией мы не сойдемся. Эмиграция, день за днем питающаяся надеждой на скорое падение новой России, верящая во всякие наивные вещи, эмиграция, не сумевшая даже в изгнании объединиться на приличной программе, – эта эмиграция не может рассчитывать на наши симпатии. Может быть, заместитель ген[ерала] Кутепова приехал к нам, чтобы позондировать, возможна ли “генеральная военная линия против СССР”? В этом пункте наши симпатии не на стороне русской эмиграции, ибо она идет под знамена, которые нам не нравятся. Не может нам нравиться и СССР, а чешско-словацкая компартия и совсем уже не нравится, но все же “генеральная линия” с трактором, с этим стремлением лучше вспахать русские просторы нам более понятна, чем совещания русской эмиграции, происходящие под покровительством великих князей и царских генералов прошлой России… Трагизм русской эмиграции заключается в том, что и в своей скорби она идет плохим путем, путем тяги к прошлому, которое давно уж потеряло цену как программа будущего… Эмигрантская Россия за целый ряд лет ничего не сумела сделать для России; здесь есть, правда, исключения: научные работники и люди, умеющие разбираться в обстановке осмотрительно. Эмигрантская Россия не сумела приобрести расположения демократической Европы, которая не может иметь доверия к тем, кто ставит своими вождями царских генералов, врангелевцев, галлиполийцев, великих князей, тени старой России. Эмигрантская Россия приведена в состояние забытья тем, что смотрит в прошлое. Уж лучше пусть будет эта “генеральная линия”. Лучше Россия, с душевной болью стремящаяся к культиваторам и тракторам, чем Россия, с прямою решительностью полагающаяся на властителей старой России, которые и были ведь причиной ее гибели».