Киномелодрама. Фильм ужасов - [72]
«Чувство детали у Дамиани достойно удивления. Общее впечатление зла и ужаса возникает благодаря холодному спокойствию таких сцен, как та, когда тело Фабрицио кладут на железнодорожное полотно, а его пальцы приклеивают пластырем к рельсам, чтобы исключить всякую возможность идентификации»[48].
В картине были заняты актеры такого ранга, как Джан Мария Волонте (Фабрицио), Росанна Шафиано (Аура), Сарра Феррари (Консуэла), англичанин Ричард Джонсон (Серджио), но даже они не привлекли зрителя.
В этом же, 1968 году вышел еще один фильм страха — сборник из трех новелл под общим названием «Три шага в безумие», сделанный по мотивам рассказов Эдгара По. Постановщиками этих новелл были Роже Вадим, Луи Малль и Федерико Феллини, а инициаторами создания фильма продюсеры, учуявшие возможность дать публике то, чего она ждала. Самые модные и знаменитые актеры исполняли главные роли — Джейн Фонда (в новелле Вадима), Ален Делон и Брижит Бардо (у Луи Малля), Теренс Стамп, весьма популярный после «Коллекционера» (у Феллини). Все было лучшее — операторы, художники, композиторы. На экране происходили таинственные события, чудесные превращения, действовали двойники, люди сгорали заживо, попадали в автомобильную катастрофу, оторванная от туловища голова катилась как мяч по дороге. Было много всего, не хватало одного — художественной целостности.
Наибольший интерес, конечно же, представляла новелла Феллини «Тоби Деммит», действие которой было перенесено в наши дни. Эдгар По был для режиссера лишь отправной точкой, поводом для вариаций на чисто феллиниевские темы.
Английский актер Тоби Деммит приезжает в Рим на съемки «католического вестерна». Наркоман и алкоголик, он чаще всего пребывает в одурманенном состоянии, во время галлюцинаций ему всегда является таинственно улыбающаяся девочка с мячиком. Постоянная атмосфера взвинченности, рекламной шумихи, скандалов, сенсаций окончательно расстраивает нервы Тоби. Во время бешеной езды на только что купленном «Феррари» он терпит аварию, погибает, и это его голова катится по дороге навстречу девочке из галлюцинаций.
В новелле Феллини сатира явно преобладала над «ужасом», а общий тон был трагически мрачным. Французский киновед Жан Жили писал:
«Трудно сказать, что породило идею объединения… таких разных темпераментов, как Вадим, Малль и Феллини. Похоже на то, что все дело в желании создать фильм «для всех»: Вадим гарантирует секс, Малль — солидность и серьезность, Феллини все, что свыше этого… В результате трудно себе представить три столь разнородные интерпретации рассказов Эдгара По. Нет ни связи, ни общего принципа в этих новеллах, разных во всем — в стиле, общем климате, они доказывают лишь то, как непохожи личности их создателей»[49].
Несмотря на немалый кассовый успех современных трансформаций готического фильма, необходимо было изобрести что-то еще более шоковое, более сильное по действию на зрителя. Уже достаточно приелись чудовища с клыками, кровопийцы, ведьмы, вся эта потусторонняя бутафория.
Страшное должно быть рядом, иметь знакомый внешний вид, быть реальным и находиться не вовне, а внутри нас. К такому выводу пришли идеологи и практики буржуазной массовой культуры. Альфред Хичкок, например.
Хичкока называют «первым министром страха». Он снял около пятидесяти картин разных развлекательных жанров, были среди них детективы, шпионские фильмы, канонические и неканонические horrors-films, но почти во всех них страх был одним из непременных элементов. Он мастерски выстраивал «леденящие кровь» сцены, умел как никто другой нагнетать состояние ужаса, пугать неожиданно и сильно. В его фильмах нет секса, мало эпизодов, «живописующих» насилие, садизм, содержащих натуралистические описания. Он любит действовать опасной ситуацией, заставляет зрителя замирать в ожидании надвигающегося зла, переживать за героя, над которым нависла жуткая угроза. Его оружие — «suspense» (напряжение). В «Окне во двор» он создает сцену, в которой журналист, прикованный болезнью к креслу, слышит шаги приближающегося убийцы. Шорох, тихий скрип двери, темнота, крадущиеся шаги создают звуковую партитуру, казалось бы, неизбежной гибели симпатичного героя. У Хичкока все кончается благополучно, даже весело. Такие эпизоды мы найдем почти во всех фильмах Хичкока. Но есть у него фильмы, которые в 40-х, 50-х годах получили широкое распространение под названием thriller. Триллером может быть детектив, социальная и психологическая драма и в первую очередь фильм ужасов. Триллер — это зрелище, «вгоняющее в дрожь», возбуждающее изумление и страх, сильное шоковое состояние у зрителя. Среди картин Хичкока мы найдем немало образцов этого типа. Назовем только два: картины «Психо» (1960) и «Птицы» (1963). В первом рассказана история маньяка, убивающего на наших глазах свою жертву. Мы видим все детали зловещего убийства, но не видим убийцу и долго еще не подозреваем в милом застенчивом юноше (Энтони Перкинс) патологического преступника, безумца. Детективный прием «кто убил» является здесь лишь вспомогательным средством, главные же функции взял на себя ужас.
В этой книге последовательно излагается история Китая с древнейших времен до наших дней. Автор рассказывает о правлении императорских династий, войнах, составлении летописей, возникновении иероглифов, общественном устройстве этой великой и загадочной страны. Книга предназначена для широкого круга читателей.
Современная японская культура обогатила языки мира понятиями «каваии» и «кавайный» («милый», «прелестный», «хорошенький», «славный», «маленький»). Как убедятся читатели этой книги, Япония просто помешана на всем милом, маленьком, трогательном, беззащитном. Инухико Ёмота рассматривает феномен каваии и эволюцию этого слова начиная со средневековых текстов и заканчивая современными практиками: фанатичное увлечение мангой и анимэ, косплей и коллекционирование сувениров, поклонение идол-группам и «мимимизация» повседневного общения находят здесь теоретическое обоснование.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.
Данное интересное обсуждение развивается экстатически. Начав с проблемы кризиса славистики, дискуссия плавно спланировала на обсуждение академического дискурса в гуманитарном знании, затем перебросилась к сюжету о Судьбах России и окончилась темой почтения к предкам (этакий неожиданный китайский конец, видимо, — провидческое будущее русского вопроса). Кажется, что связанность замещена пафосом, особенно явным в репликах А. Иванова. Однако, в развитии обсуждения есть своя собственная экстатическая когерентность, которую интересно выявить.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
В настоящей книге рассматривается объединенное пространство фантастической литературы и футурологических изысканий с целью поиска в литературных произведениях ростков, локусов формирующегося Будущего. Можно смело предположить, что одной из мер качества литературного произведения в таком видении становится его инновационность, способность привнести новое в традиционное литературное пространство. Значимыми оказываются литературные тексты, из которых прорастает Будущее, его реалии, герои, накал страстей.