Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.) - [48]
Действия и судьбы остальных иерархов остаются неизвестными. Кроме того, южнорусские иерархи, в том числе митрополит Иосиф, в летописном падении Киева и событиях 1239–1240 гг. были попросту не замечены. Вероятно, их действия, как и их образы, по мнению современников, не заслуживали памяти и почитания.
Таким образом, в представлениях современников и ближайших потомков, свидетелей первых десятилетий монгольского господства на Руси, церковно-ордынские отношения обладали сложным характером. В то время как церковные иерархи по-разному восприняли вторжение, память об этом прослеживается не только в историях святителей Митрофана и Порфирия, но и в недосказанности относительно судеб многих иных иерархов, в том числе киевского митрополита Иосифа. Однако не вызывает сомнения и тот факт, что церковь приняла господство Орды и соблюдая правила этикета и политического благоразумия предпочитала либо никак не комментировать свои связи с монгольскими политическими центрами, либо умалчивать о своей позиции в отношении ордынского господства, придав ему смыслы «Казней Божиих».
Во второй половине XIII — нач. XIV вв., внутреннее состояние церкви претерпевает значительные изменения. Главным активатором трансформации стала смена гаранта прав и экономического благосостояния церкви. Прежнее ктиторское влияние князей на епископские кафедры и монастыри ослабевает вследствие обеднения или гибели донаторов во время противостояния монгольскому вторжению. Княжеская власть на долгие годы оказалась неспособной обеспечивать защиту и финансирование церковной организации. Кроме того, нашествие Батыя на Русь и последовавшие за этим трудности обнажила проблему управляемости митрополии со стороны киевских первосвятителей. В оценках современников события 1237–1243 гг. отразили неудовлетворительное состояние священства, оказавшегося неспособным выступить консолидирующей силой, готовой к объединению древнерусского общества и его элит на борьбу с иноземными захватчиками.
Причины пассивности церковной организации и ее иерархов в этот сложнейший период истории Руси лежали в слабости системы церковного управления. Позиция духовенства и монашествующих в отношении монголов и противостояния им претерпела изменения. От непротивления монголам она к концу рассматриваемого периода трансформировалась в выгодное сотрудничество с прежними завоевателями. Крайне осторожное поведение церкви в отношении Орды объяснялось уязвимостью иерархии перед Сараем и материальными интересами. В результате современники нашествия и их ближайшие потомки при описании событий второй половины XIII и начала XIV веков, не запечатлели в книжной памяти ни одного сюжета героического сопротивления, связанного с образами церкви, также, как и не оставили ни единого свидетельства неприятия церковью монгольского господства.
В летописных записях и древнерусских памятниках литературы, посвященных сюжетам русско-монгольского противостояния, действия духовенства и монашествующих хотя бы и скудно, но отражены, позволяя провести реконструкцию действий церкви в эти сложные годы.
Исчезновение митрополита Иосифа в 1240 году из Киева и обстоятельства долгого отсутствия реакции на это из Никеи привели к продолжительному опустению русской первосвятительской кафедры. В сложившейся ситуации епископы оставались долгое время предоставлены собственной судьбе и искали новые источники доходов и новых покровителей. Первые десятилетия господства монголов на Руси церковь в лице епископов северно-восточных земель не предпринимали участия в восстановлении митрополичьей кафедры. Главными инициаторами в этом начинании стали южнорусские князья.
Основные события церковно-ордынских отношений формируются и разворачиваются на фоне восстановления митрополичьей кафедры и укрепления прав русского первосвятителя. Получение митрополитом ханских ярлыков позволило русскому первоиерарху восстановить свой контроль над епархиями, находящимися на территориях, подчиненных монгольской, а впоследствии золотоордынской администрации. В сложившихся условиях важнейшим экономическим ресурсом стали не княжеские пожертвования, а внутренние поборы с духовенства. Кульминацией предпринятых усилий стал Владимирский собор 1274 года, показавший новые канонические возможности митр. Кирилла. Все это способствовало возникновению новых принципов организации русской церкви.
Заключение
Развитие восточной христианской церкви во многом основывалось на отношениях, выстраивавшихся между церковными иерархами и всевозможными политическими структурами. Как правило, главным выразителем церковной позиции в подобных связях и контактах выступал глава местной церковной организации, каковыми в условиях Византии были патриархи, а на Руси — местные киевские митрополиты. Высокое положение предстоятелей поместных церквей и их епископата объяснялось как политическими традициями, так и особенностями мировосприятия современников, отводивших архиереям высокое почетное место в социальной иерархии общества. История древнерусской церкви вполне наглядно иллюстрирует описанное обстоятельство. Высшая духовная иерархия вполне успешно умела находить общий язык, как с представителями местных элит, так и с завоевателями, как это хорошо показал опыт русско-ордынских отношений.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.