Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города - [53]

Еженедельники писались энтузиастами просвещения для энтузиастов просвещения. Большего охвата добивались газеты. В этой области книготорговец Гартунг достиг огромного влияния благодаря тому, что в 1751 году приобрёл типографию и привилегию умершего Ройснера. В следующем году он основал газету «Königliche privilegierte Preußische Stааts-, Kriegs- und Friedenszeitungen» («Королевской привилегией издаваемые прусские известия о государстве, войне и мире»), которая выходила до 1811 года два раза в неделю. Она послужила основой для «Гартунгской газеты».

До Семилетней войны во внешнем облике города мало что изменилось. Строительство замка архитектором Унфридтом, а также гарнизонной церкви на Парадной площади осталось незавершенным. Городской суд был построен в 1754–1756 годах на месте бывшей альтштадтской ратуши. В это же время у ворот Россгертер Тор вырос работный дом с прядильным производством, куда трудоустраивали лодырей; позднее здесь была больница. Сооруженный в 1753 году первый деревянный пешеходный мост через пруд Шлосстайх не только облегчил движение, но и придал городу несколько иной внешний вид. Город насчитывал 50 000 жителей и 5000 солдат, когда он в 1755 году отметил своё 500-летие. Юбилей не стал всенародным праздником. Город не был украшен, по улицам не проходили праздничные шествия. Королевские власти воздержались от проведения подобных мероприятий, так как король не прибыл на торжества. Магистрат запретил запланированную иллюминацию «из-за возможных, вызывающих беспокойство беспорядков и нарушений». Инициатором праздника выступал городской советник Якоб Генрих Лидерт. Он написал юбилейную статью «Торжествующий Кёнигсберг», которую посвятил «всем истинным патриотам города». Большинство мероприятий состояло из академических выступлений в университете, в «Немецком обществе» и в школах. Большие массы людей собрали стрельбы стрелковых рот, факельное шествие студентов и праздник иностранных мореходов с вывешиванием флагов на кораблях, пушечной стрельбой, музыкой и увеселениями на Прегеле. По этому поводу местный поэт Иоганн Кристоф Вольсон написал длинное стихотворение «Повествующий Прегель» в девятнадцать печатных страниц.

В этом же году Иммануил Кант получил степень магистра, а 27 сентября звание приват-доцента за научную работу о принципах метафизического познания. Семья Канта была не шотландского, как считал сам философ, а куршского^{73} происхождения. Отец Иоганн Георг женился на дочери кёнигсбергского владельца шорной мастерской Каспара Ройтера. В его доме по адресу Ближний Пригород 22, родился 22 апреля 1724 года сын Иммануил. Так как его родители были пиетистами, он обучался во Фридрихсколлегии, но сам он пиетистом не стал. Дальнейшее образование он получил в Альбертине, а после смерти отца вынужден был стать домашним учителем в провинции. И только теперь началась его научная карьера. Никто не думал о войне, когда 31-летний доцент выступил перед восемнадцатью слушателями со своей первой лекцией.

Впервые в истории русские и пруссаки воевали друг против друга в Семилетней войне, впервые русские войска вступили на прусскую землю. Это произошло лишь в середине лета на второй год войны. В Кёнигсберге на случай серьёзной опасности провели некоторые приготовления. Архивы учреждений, сокровища библиотек и церковное серебро доставили в Кюстрин, где они всю войну хранились в казематах крепости. Валы под воздействием времени разрушились, их невозможно было быстро восстановить. Было сформировано народное ополчение, но оно не было готово участвовать в настоящих боевых действиях. Наибольшим достижением города стал заём в 90000 таперов, который собирался для короля — первый военный заём в истории Германии. Кёнигсберг отметил прусские победы при Россбахе и Лейтене. И лишь после того, как прусский корпус Левальдта отозвали в Померанию, когда в начале января 1758 года прусские учреждения и последние солдаты покинули город, в Кёнигсберге смирились с мыслью, что город будет занят врагом.

Депутация, посетившая в Каймене русского генерала Фермора, подписала 21 января акт о капитуляции, после чего город сдался без боя, получив взамен подтверждение всех прав и свобод. Учреждения могли продолжать работу, служащие, присягнувшие на верность царице, оставались на своих местах; городские кассы не подвергались конфискации, почтовая связь и торговля не нарушались; даже расквартирование проводилось по прусскому образцу, то есть центральная часть города и дома, которым были дарованы привилегии, оставались свободными. На следующий день Фермор торжественно вступил в Кёнигсберг. По его желанию его встречали как князя — с колокольным звоном, барабанным боем и фанфарами; в замке ждала верхушка власти и сословий, оставшаяся в стране. 24 января — этот день выбрали преднамеренно, так как это был день рождения короля, — жители Кёнигсберга присягнули царице Елизавете: власти в Замковой церкви, горожане — в альтштадской.

Методы оккупации в те времена были намного гуманнее, чем позднее. Русские солдаты соблюдали хорошую дисциплину; большинство офицеров высших чинов было из остзейских немцев и получило французское воспитание, как, впрочем, и вся европейская аристократия. Для граждан почти не существовало ограничений ни в свободе передвижения, ни в хозяйственной деятельности. Оккупация мало что изменила во внешнем облике города, только прусский орел всюду заменили русским двуглавым орлом, в том числе и в шапке «Королевской привилегией издаваемых прусских известий о, государстве, войне и мире». Губернатор со своим штабом занял замок, дав команду на окончание строительных работ, начатых Унфридтом. Штайндаммская церковь была перестроена для православного богослужения и с большой помпезностью освящена архимандритом Ефремом. В остальных случаях русские оккупационные власти не реквизировали помещений для себя, так как в учреждениях и церквах продолжали служить прусские чиновники и прежние пасторы. Разница состояла лишь в том, что теперь чиновники работали под не очень обременительным надзором остзейского немца-контролёра, назначенного губернатором. Пасторы же призывали молиться не за короля, как прежде, а за царицу. Русские оказывали большое уважение университету и не трогали свободы образования, чему в значительной степени способствовало угодничество многих профессоров. Новые власти участвовали в торжественных мероприятиях университета и требовали от своих офицеров посещать лекции, в том числе и лекции по математике и фортификации приват-доцента Канта. Русские офицеры были желанными гостями в ложах и у коммерсантов, участвовали в балах, саночных выездах и маскарадах. Жители Кёнигсберга отваживались курить на улице табак и научились пить пунш; их нравы стали более свободными. Рубль был активнее, чем талер. Стиль жизни получил налёт атмосферы петербургского общества.