Кецаль и голубь. Поэзия науа, майя, кечуа - [33]

чем ты когда-то умел, —

любить любовью влюбленной голубки.

Не тревожься за нас:

вооружившись

такой любовью и такой ненавистью,

мы сумеем добиться того,

что тебе оказалось не под силу.

Ледяным озерам и черным ущельям,

синей мухе, предсказующей смерть,

и луне, и земле, и звездам,

и человеческому сердцу,

такому сильному и такому слабому, —

всему, что есть на белом свете:

и тому, что дышит,

и тому, что дышать не умеет,

и человеку, и голубю,

и песку, и камню, —

всему мы подарим радость и свет.

И священная смерть

будет бродить по нашему городу,

а не летать, как стрела или пуля.

Мир станет человеком,

а человек — миром,

по образу твоему, отче,

и подобию.

Снизойди же на землю, Богозмей, насыть меня своим дыханием, возложи свои руки на незримую ткань, спеленавшую мне сердце. Одари меня силой, возлюбленный отче.

КУБЕ

Перевод с испанского С. Гончаренко

Чтобы добраться до близкой

      и ослепительной Кубы,

мне пришлось пройти, проехать и облететь

почти полсвета.

Виною тому те,

у кого вместо сердца — пачка долларов,

треклятые ненавистники всего человеческого.

И все-таки им не под силу разрушить мост,

ведущий к тебе, о светлый народ,

влюбленный в Человека.

Я лечу к тебе на крыльях

орла-самолета, не знающего усталости.

Подо мной проплывают снежные горы,

и сверкающие вершины кажутся мне

великанами, взявшимися за руки.

Великаны — это народы,

а каждый народ

олицетворен в настоящем Человеке.

И вот, пересекая бескрайние моря,

 паря над робкими цветами и листьями,

над снежными бутонами гор,

над сумрачными тропами

тропической чащи,

где цветут деревья жизни и смерти,

я приближаюсь к тебе,

народ, влюбленный в Человека,

народ, одаривший Человека светом,

народ, одаривший Человека свободой,

народ любимой Кубы.

В чреве орла-самолета

уже звучит, Куба, твой голос,

голос державы,

населенной поэтами и учителями;

звучат слова,

вдохновленные верой в тебя,

верой, высокой, как солнце.

Куба, сегодня ты стала

зернышком целого мира,

зачином земной и небесной тверди.

Это бессмертное семя

дает жизнь вечному Человеку.

Куба, крошечная Куба,

ты воистину мала, и все же на свете

нет силы, способной тебя сломить.

Так малое зернышко

раскалывает скалу,

пробиваясь к солнечным лучам.

Дорогой мой, любимый народ,

сердцевина нового мира!

В светлом пламени твоем,

которое сродни огненному солнцу,

сгорают черные тени убийц

и восстает Человек,

достойный озарить вселенную

светилом своего сердца.

О ГУАЯСАМИН! [220]

Перевод с испанского С. Гончаренко

В каком из миров,

Гуаясамин,

родилась твоя сила?

О карающий голубь,

о рычащая кровь!

В бездне каких времен

возникли твои руки,

зажигающие небо,

воспылали твои очи,

которым под силу

увидеть незримые мирозданья?

Ты, пылающий брат, услышал

наше свербящее время,

наши дни, поросшие шипами,

наши слезные ночи,

ты вслушался в человека,

пожирающего человека, —

и этот мир

ты обрек на вечность своею кистью

и забросил его в дальние пределы,

чтобы никто не смог

ничего в нем подкрасить.

Слышишь, как рыдает человек,

утоляя голод жарким дыханием ветра,

утоляя жажду

нежным дыханием голубя, —

именно так запечатлел ты его, Гуаясамин!

Имя твое отныне подобно

воплю последних детей солнца,[221]

трепету священных орлов,

парящих над Кито.

Оно — словно слезы,

затуманившие взгляд неба

и застывшие вечным льдом

на горных вершинах.

Но не только.

В нем отразились муки людей,

населяющих разные страны:

Соединенные Штаты,

Китай,

Тауантинсуйо, —

в нем воплотились их права и надежды,

за которые они продолжают

бороться.

Ты услышал все это, пылающий брат,

и облек

в свое громогласное слово,

которое могущественнее

и стремительней Апуримака.

Правильно, брат мой. Именно так и надо.

Именно так, Освальдо.

ДРОЖЬ [222]

Перевод с испанского С. Гончаренко

Говорят,

содрогнулась тень моего народа,

задрожала, как печальная тень

женского сердца.

О, не дрожи, моя боль и печаль!

Приближаются тени кондоров.

«Зачем летят они к нам?

Грядут ли они от имени священных гор

или посланы кровью Иисуса?» —

«Не дрожи, уйми свою дрожь:

это не кровь и не страшные горы,

а солнце сверкает на перьях кондоров». —

«Отец мой, мне страшно!

Солнце такое горячее!

Оно сжигает посевы,

оно иссушает наши стада!

К тому же я слышал,

что за бескрайними лесами,

за гребнями гор

живет золотой потомок солнца —

голодный змий,

ползучее божество,

пожирающее людей». —

«Да нет же, не бойся солнца!

И потом — это светит не солнце,

а только его сердце,

проникая веселым и сильным лучом

даже в черные глазницы кондоров.

Это не солнце, это — просто свет.

Вставай же, вставай, поднимайся!

Проникни взглядом в этот пылающий глаз,

содрогнись от его блеска!

Не дрожи,

а встряхнись, отряхнись,

как деревья в сельве

после дождя.

Восстань

и провозгласи свое слово.

Народ мой!

Люди!

Сомкните свои тени,

встрепенитесь под зажегшимся

лучом.

Выпейте до капли

кровь золотого змия.

Пусть она брызнет в небо,

ударит в очи кондору,

заставит плясать небеса,

отворит шлюзы

рождению и созиданью.

Сотвори жизнь,

отец мой!

Твори, человек,

твори, мой ближний,

твори, мой сын».

ОДА САМОЛЕТУ

Перевод с испанского Н. Ванханен

Праотец мой! Вот я здесь в Верхнем мире,

над богами старшими и младшими,

       прославленными и безвестными.

Что это? Бог — человек,

а человек — бог.

Могучие и прекрасные реки,

       размежевавшие землю,

отсюда подобны тонким паутинным нитям.