Каждый день сначала : письма - [62]

Шрифт
Интервал

Главное, чтобы ты был здоров. Надеюсь, что помогут и выставки Юры Селиверстова, и фотографии Гены. Они дадут нужную интонацию. Галина Витальевна

Медведева[181] прислала шестой том своего словаря, и я начитаться не могу. Лучше всякой литературы. Непременно надо на будущий год хлопотать о губернаторской премии для нее, чтобы ей полегче работалось.

Ну, Бог даст, до скорой встречи.

Кланяюсь Светлане Ивановне.

Обнимаю тебя.

В. Распутин — В. Курбатову

14 ноября 2011 г.

[Москва]

На письмо твое отзываюсь с опозданием, потому что затеяли ремонт в квартире и всё теперь вверх тормашками. А сами хозяева, Светлана и я, — недееспособные. К Светлане вернулась ее болезнь, и ей придется скоро вернуться в больницу, а я без нее теперь не разберу, где право, где лево, в какую сторону идти. Лучше бы, конечно, не возвращаться в Москву, но к этому мы еще не были готовы. А ремонт спровоцировали молодые — Антонина с мужем. Они привели в порядок свою территорию, и нам ничего не оставалось, как продолжать.

Что касается моего творческого безделья, никакие даже самые искренние и справедливые советы мне уже не помогут. Без жены я в самый примитивный разговор боюсь встревать. Приедешь в Иркутск — если жив-здоров буду, то и от тебя буду прятаться. Да уже и прятался осторожно в этом году, ты мог это заметить. А в будущем, даже и

ближнем, боюсь и думать. Но нынешнее мое пребывание в Москве будет как никогда тяжким.

Одна радость — внуки. У Сергея. Парню, Грише Распутину, еще нет трех лет, а он уже читает и много чего знает, чего не знаю я. Девочка еще в материнской утробе, но вот-вот выберется на свет Божий. А мы, вместо того чтобы быть рядом с ними, зачем-то в Москве. Но думаю, Господь распорядится и нами тоже.

А я ведь не был еще у Саввы. А надо. И тогда загляну в последний раз и к тебе тоже. А без тебя и к Савве не решаюсь.

В. Распутин — В. Курбатову

2 декабря 2011 г.

[Москва]

Твое последнее письмо пришло довольно скоро — всего за десять дней. На этот раз я отзываюсь сразу же, пока не началась предпраздничная лихорадка.

Агнесса Федоровна позвонила мне сразу по возвращении из Красноярска. Но то, что ты по своей дотошности обнаружил полное совпадение во времени ухода в мир иной Виктора Петровича и Марьи Семеновны, в рассказе Агнессы не было. И это действительно чудо — день в день и час в час. И никто иной, как сам Господь, мог об этом позаботиться.

Едва ли мне удастся побывать еще в Красноярске. Без Светланы я ничто — ни сказать теперь, ни вспомнить, ни найти дорогу. А Светлана больна. От больницы до сих пор отказывались, но теперь уже, кажется, не миновать. С нетерпением она теперь ждет вестей из Иркутска и звонит каждый день: у Сергея вот-вот должна родиться девочка, и наша бабуля ждет ее с таким нетерпением, будто она, девочка-то, ее и спасет.

А может, и верно спасет.

В Москве тяжко, каждый день тьма и тьма. Она давит как-то уж очень безжалостно. Но теперь, похоже, и везде будет неуютно. Развлекает пока только Костя Житов. Звонит через день да каждый день, и все новости из Иркутска я получаю чуть ли не раньше иркутян.

Похоронили Леню Бородина. Я был на отпевании в храме, а вечером в редакции его журнала. Отмаялся Леня. А маялся он очень, потому что годы и годы жил только переливаниями крови чуть ли не каждый месяц. Кто займет его место в журнале, пока окончательно не решено. Рвется откровенно Капитолина Кокшенева, но Ганичев стоит за Володю Крупина. Сейчас наш брат, похоже, этим и занят. Но кто бы ни пришел, придется ему тяжко. У Лени был авторитет не только писателя, но и страдальца за правду, у него, кроме того, был характер, и это помогало ему худо-бедно держать журнал на плаву. А у преемника его этого может не быть. Один из тех, кто давал деньги, был на прощальном ужине в журнале, и у меня не осталось сомнений, что давал их из уважения к Бородину.

Ну, поживем — увидим!

Будешь в Москве — дай, пожалуйста, знать. Я мог бы и к Агнессе подойти, если ты будешь у нее.

В. Распутин — В. Курбатову

6 января 2012 г.

[Москва]

И еще раз с Новым годом и Рождеством Христовым! Дай-то Господь нам пищи духовной и телесной! А в храм сегодня не удастся пойти — уже который день бьет кашель, и унять никак не могу.

А пишу вот по какому случаю.

Я у Прилепина ничего, кроме его большой и очень мне понравившейся книги о Леонове, не читал. Все как-то руки не доходили. А тут кто-то занес в наш дом один из последних его романов под названием «Черная обезьяна». И это оказался совсем другой Прилепин. Талант никуда не деть, он есть, но он как бы лишь сверху талант, чтобы слегка узнавался автор, а все остальное какая-то нарочитая небрежность и кувыркачство. Но автор-то тот же самый! И как это ему удается свой талант, свой язык, свое нутро чуть ли не полностью изменять. Ничего не понимаю. И во имя чего? Чтобы даже и близко не быть рядом с писателями теперь уже миновавшей эпохи! Чтобы категорически не походить на них!

Я бросился писать тебе, Валентин, вовсе не для того, чтобы сказать: Прилепин нам в Иркутске не подходит. Я теперь знаю у него всего две работы, а они, теперешние, чуть ли каждую неделю пишут по роману. Вот тут, очевидно, и потребуется отбор, особенно для той работы, которая будет печататься в Иркутске.

Продолжить чтение
Еще от автора Валентин Григорьевич Распутин
Прощание с Матерой

При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.

Последний срок

«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.

Живи и помни

В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».

Уроки французского

Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.

Женский разговор

Введите сюда краткую аннотацию.

Изба

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Рекомендуем почитать
Автобиография

Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.

Властители душ

Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.

Невилл Чемберлен

Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».

Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.

Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.

Южноуральцы в боях и труде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.