Каждый день сначала : письма - [37]

Будь здоров, Валентин! Вернусь из Китая, напишу тебе повеселее.

В. Курбатов — В. Распутину

22 декабря 2004 г.

Псков

Кажется, к нам с тобой идет двадцать первое столетие, — так длинна кажется жизнь, столько в нее поместилось событий и столько накопилось усталости. И временами кажется, что «телега жизни» катится уже без нашего участия — как-то сама собой. Но, видно, в этом есть милосердие Божие — «привычка» жить. А как маленько в сторону отойдешь да поглядишь, то тут сердце-то и закричит. На вот таких новогодних порогах это особенно чувствуешь. Но уж все равно надо жить, «раз родился», как говорил Платонов. Но ведь, с другой стороны, сколько мы знали света и радости, даже в одном этом уходящем году. И как не благословить эти дни покоя, которые выше счастья! И еще поживем, и еще увидим небо в алмазах…

В. Курбатов — В. Распутину

3 февраля 2005 г.

Псков

Хоть в поезд садись, чтобы прочитать в «Гудке» твой Афон. Вся надежда, что Савва в пачке своих сочинений отыщет место и для твоего. Я все надеюсь, что однажды тоже окажусь на Святой Горе, и потихоньку собираю всякие свидетельства.

А пока не оставляю надежды в своей турецкой программе оказаться на Кипре, надеясь разглядеть там доиконоборческие образцы иконы, раз остров счастливо миновал этой общей византийской беды. Кто бы из нас с тобой думал в своих аталанках и овсянках, что мы будем писать о христианских твердынях. И вообще — писать, а более всего — об этом непредставимом предмете. И какое это при всей трудности и неведомости предмета счастье — забредать в эти дали, где до тебя думали о тебе и о самом главном в тебе — о твоей бессмертной душе, о которой ты еще и не подозревал. Я уж вот подумываю: не оставить ли вовсе матушку-литературу и не увязнуть ли в своем византийстве, если только мой соавтор пожелает продолжить эту работу. Сил-то уж, правда, почти никаких, а тут ведь — океан, тут мысль и традиция такой дали, что никакой жизни не хватит. Скорее всего, струшу и обратно в свои пустяки. Но отчего бы иногда и не подумать о «кунице на воротник». Валентин, в мае в Перми предполагаются «Астафьевские чтения». Сегодня меня спрашивали оттуда, кого из писателей звать. Я в первую голову назвал тебя и Крупина, потому что основной темой встречи будет «судьба русского крестьянства в современной литературе». Куда бы и без Василия Ивановича, да он, верно, не захочет теперь рядом с В. П. стоять. Да и со мной — еретиком. Хотя, коли бы дело во мне, я бы и не поехал — только бы Василий Иванович участвовал. И если Володю Крупина мое участие смутит, я тоже не поеду. От меня там пользы никакой. Я свое все выболтал. Ты, пожалуйста, деликатно узнай как-нибудь и про Василия Ивановича и Крупина. Им уж надо программы составлять. Пожалуйста, и сам не отказывайся — сейчас везде нужно спокойное твердое слово. При наших тиражах оно дороже письменного — его лучше слышно.

В. Распутин — В. Курбатову

12 февраля 2005 г.

Москва

Спасибо за письмо, я ведь не написал бы, пока меня не поставить перед ответственностью и необходимостью отвечать. Сегодня получил от тебя и сразу же тороплюсь ответить, потому что стоит только отодвинуть — и надолго.

Сначала о главном. Едва ли я в мае смогу поехать в Пермь. Кроме того, что тяжел стал на подъем, есть более основательная причина. Я слишком сдал за последний год, и особенно за последние полгода, чтобы появляться перед серьезной аудиторией. Это не отговорка, для отговорки я придумал бы что-нибудь иное. Трижды подряд публично осрамился по приезде в Москву, и памяти никакой не стало, и собрать мыслишки во внятную речь не могу. Остановлюсь и молчу, панически ищу слова, а их нет. Пробовал лечиться перед поездкой в Китай, которая сорвалась после покалеченной печени (так удачно упал!), но вылечить это, по-видимому, невозможно, только зря деньги на дорогие лекарства извожу. Собирался в январе поехать к Носову — не поехал, а теперь к Абрамову не придется поехать. В конце марта переберусь в Иркутск и займусь грядками.

Едва ли, я думаю, сможет поехать и Василий Иванович. Он тоже плох. Недавно была в Москве Ольга, жена, говорит, что боится отпустить его одного на улицу. Выйдет и не может найти обратную дорогу, проводят под руку. Вот такие мы теперь «воспитатели душ». Хоть снова за водочку берись для возбуждения остатних силенок.

До Володи Крупина не мог дозвониться, он, видимо, как действующий писатель, в Переделкине, а там у него телефона нет. Володя крепок, говорит хорошо, но поедет ли — не знаю. Если даст себя уговорить — позвоню тебе.

И не настолько он закоснел, чтобы не поехать вместе с тобой. Какой ты еретик? Если обругивать тебя, то ты скорей теоретик, хотя и это сомнительно.

Мой Афон — это косный лепет в сравнении с твоей Византией. Текст в книге очень хорош и глубок («Восхождение к истокам»), но книга больно уж богатая, в ней, как в аристократической гостинице, чувствуешь себя неловко. Хорошо, что твоя фамилия, вернее, передовая ее буква в алфавите, помогли тебе встать на первое место перед Царевым. Впрочем, это все пустяки, главное — что книга есть и ты в ней ничем не ущемлен.