Каждый день сначала : письма - [27]
Из Курска прислали газету с твоей статьей (плач и восторг одновременно) о Евгении Ивановиче[86]. Очень хорошо написал ты о нем, Валентин. Песнь и боль, плач и гордость за то, что захватили мы эту счастливую пору русской художественной жизни, что терпеливым, щедрым и долгим был этот закат. И мучительно сладким. Да, отлетели в последние высоты журавли с остывающей земли, у оставшихся перышки и крылышки уже не те, им не придется высоко подниматься, оттого и могут они задержаться. И такая тоска — до слез! От старости и сиротства одновременно.
Мне показалось поначалу, что ты не досказал о них — Астафьеве и Носове. Потом понял, что и не надо досказывать. По окончательным местам их расставит само Время, притом не словесно, а духовно, со своим сиянием для того и другого вокруг их имен. Но уже сейчас ясно, что Носов был интуитивно и природно мудрее всех нас и потому был терпеливее, спокойнее, естественней и глубже. До самого последнего дня как великому ему не требовалась никакая снисходительность. В 75 или в 76 написать «Памятную медаль» — и как написать! Только в самом начале едва заметное дрожание руки, а затем как все хорошо и точно!
Получил от Саввы из Парижа открытку. Он там зачитывается Татьяной Глушковой. Весь мир он теперь готов объять. Звонил мне в Иркутск, что отправляется в Грецию, а оказался во Франции. Ехал, должно быть, на Сотби, а увлекся Глушковой. И про все остальное забыл. А вернется в Москву — вспомнит о французах.
Сообщаю тебе, что у меня появилась четверть водки под названием «Аксаковская», якобы по рецепту самого Сергея Тимофеевича[87], куда входит и доля кумыса. Приезжай и заходи, надо проверить.
В. Курбатов — В. Распутину
2 декабря 2002 г.
Псков
Совсем я в щепки разлетелся в Красноярске. Начал в Москве, а совсем рассыпался в Красноярске. И чем больше и картиннее говорил пишущий народ, тем делалось холоднее и тоскливее. Все понемногу соскальзывает в голый обряд, в «жанр» встречи, дружеских бесед, даже поминок.
Все отлично владеют формой и ничего не нарушат. И на минуту даже обманешься подлинностью, но потом только печальнее. И уж не только наш брат. Надо было видеть соседку Виктора Петровича по Овсянке матершинницу тетку Валю, как она бойко говорила «про Петровича» перед передающими ее из рук в руки корреспондентами. Уже втягивается в роль. И скоро, как потянутся экскурсии, будет караулить их с «воспоминаниями». Мы-то внешне поумнее, но в том же жанре. И ей простительно, а нам нет.
Радуюсь, что дома, что могу запереться и никуда не показывать носа. Слава Богу, перенеслась на более позднее (весеннее) время поездка в Турцию и можно спрятаться надежно. Благо надо писать тысячу предисловий — к «Последнему поклону» и к Ю. П. Казакову[88]. Обе работы несуетливые, и можно хорошо собрать сердце.
Правда, тут уж Новый год неподалеку, а я его не люблю за какое-то общее ложное веселье. Или это мне из старости кажется, что все веселятся натужно, через силу и ждут не дождутся второго января, когда можно будет забыть напрасную суету и «просто жить». Как давно мы все не живем «просто». Подлинно всё — жанр и театр.
Спохватываюсь, что пишу плохо, неотчетливо и мучаю твои глаза, — прости. Глядел вон на Марью Семеновну и печалился. Она тоже видит плохо и жалеет, что «не начиталась» как следует. И собирает записи, пленки, пластинки, звуковые книги и слушает. Хотя звуковые книги — это ведь уж «жеваный» текст, это уж толкование, сужение текста. Но когда глаза отказывают, и за это будешь благодарить. Даже и письма ей уже пишут звуковые, на пленке, с оказией. И она им радуется больше писаных, потому что там еще и голос, дыхание, интонация. Иногда пересматривает телезаписи Виктора Петровича. Не знаю, где берет силы. Я когда-то записал, как мы говорили и пели с моей мамой. И вот уже пять лет ее нет, а я не могу решиться послушать эту запись. Все сжимается от тоски и страха.
В. Курбатов — В. Распутину
23 декабря 2002 г.
Псков
Гляди-ка — опять Новый год! Откуда только они, такие новые, берутся!
Бог знает почему, у меня всегда к концу года, уже с начала декабря, опускаются руки. Все кажется напрасным, словно тебя медленно подталкивают к выходу, бесстыдно выпроваживают вместе со всем твоим трудом: «Пошел! Пошел! Нечего тут. Без тебя обойдутся!»
Думал за Савву ухватиться, подзарядиться от его аккумулятора. Куда там. Только устал. Вихрем пролетел, осыпал рассказами, выговорами, рекомендациями — и был таков! Что значит уверенность и сила: губернатор наш жался, скрипел, вертелся, но уступал всем предложениям, очевидно в надежде, что Савва уедет и все позабудет. Бедняга, он еще не знает, что ему отныне покоя уже не будет и придется отнять деньги у сирот и детей, учителей и иных вечных несчастливцев, чтобы осуществить грандиозные проекты альбомов и выставок с участием «Лужка» и иных авторитетов, которые Савва нагнет для торжества дела. Ну, так нашим начальникам и надо, а то они привыкли к нашему помалкиванию и копеечным просьбам.
Савва приехал сердитый на Собор, но так и не сказал, на что сердится. Кроме президиума с Бурляевым и
Глазуновым[89]. Я даже и повестку не выведал. Сказалось ли что-нибудь твердое и дельное, простое и сильное, что подтверждало бы здоровую силу нашего православия.
При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.
«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».
Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лина Кавальери (1874-1944) – божественная итальянка, каноническая красавица и блистательная оперная певица, знаменитая звезда Прекрасной эпохи, ее называли «самой красивой женщиной в мире». Книга состоит из двух частей. Первая часть – это мемуары оперной дивы, где она попыталась рассказать «правду о себе». Во второй части собраны старинные рецепты натуральных средств по уходу за внешностью, которые она использовала в своем парижском салоне красоты, и ее простые, безопасные и эффективные рекомендации по сохранению молодости и привлекательности. На русском языке издается впервые. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.