Каждый день сначала : письма - [28]
А у нас тут один батюшка написал книгу об институте епископства, о его мертвом единовластии, о попрании всех актов и норм собора 1917–1918 годов, о забвении всего, что искал Тихон. Книга умная, безупречно обоснованная. Одна главка — о местном епископе и его самодурстве. И батюшка-то святой — тюрьмы на себе держит, детские дома, дома сумасшедших, хосписы. И его надо было в угол загнать, чтобы он сам, отведавший лагерей, потерявший там ногу, «восстал». Так добрый архиерей собрал послушных попов и натравил их на «умника». И попы радостно накинулись: «Ишь, разумничался. На владыку голос возвышает. Уж здоров ли психически?» Так подпели, что, поди, коли совесть есть, сами не знали, куда вечером деваться, и, поди, лупили своих попадей и попят, не объясняя причины. Еще бы: они кормятся из руки владыки, а этот вылез. Заступись за него, так и тебя попрут из прихода, и хорошо, если в хорошую деревню, а то и копейки домой не принесешь.
Я очень надеялся, что Собор заденет подобные вопросы, потому что наш поп первый экземпляр книги послал Патриарху, второй — Управляющему делами патриархии и только третий — епископу. Вопрос болезненно всеобщий, задевающий самую сердцевину недугующей церкви. Но похоже, и Собор перемолчит, загоняя болезнь все глубже.
Поневоле после этого опустятся руки и в «светской» работе, потому что на самом-то деле ничего «светского» в России нет, а она, дура, все понять этого не хочет и бьется в чужих силках, обманывая себя, что это ее собственная свобода. Впрочем, об этом лучше не начинать. Никуда не хочется казать носа. Да и читать все труднее. Разве вот Клычковым[90] утешаюсь, его «Чертухинским балакирем». Неужели это были мы? И еще так недавно. Словно ветер унес. Да он и унес, когда корни оторвались. Теперь читаешь, как Гомера…
В. Распутин — В. Курбатову
12 января 2003 г.
Москва
Прости ты меня, многогрешного, за беспамятство и неблагодарность. Прочел твое предисловие к книжке в «Эксмо», восхитился им, долго размышлял над тем, как тебе удается, написав в последние годы полдюжины статьей обо мне, ни разу не повториться, и оставил эту благодарность при себе. Но мне, кажется, не привыкать. И тебе не привыкать не получать от меня подолгу ни звука.
Уж коли начал о предисловии… Оно, хоть и чрезмерное по отношению ко мне, но само по себе широкое и многоумное (не прими за иронию), навело меня на мысль, что надо тебе приниматься за большую работу, за книгу одной темы, к примеру о русской литературе 80-х годов накануне краха и в предчувствии краха. У тебя много уже и есть об этом. Ты сейчас в прекрасной форме, а сам знаешь, что форма для начала работы очень важна, а дальше само ись-пить (!) запросит и потянется. Вчера сказал об этом Савве, он горячо поддержал («зачем ему кино?», «зачем ему турки?», «зачем Ясная Поляна каждый год, когда он сам Белинский?»), а вечером звонит: «Уже приступил к большой работе, сидит (кажется, в Михайловском) за большой бутылкой. И хоть бы водку дули, а то виски». Но сказал также, что в 20-х числах ты собираешься быть в Москве. А я ровно 20-го, должно быть, куда-нибудь убегу от слишком уж живой московской жизни — ни дна бы ей, ни покрышки. Савва загорелся: «Давай в Пушкинские Горы!» Но нет, там я окончательно онемею, у Пушкина.
Перед Новым годом, плюнув на все, сел за рассказ. После Нового и Рождества, пока народ патриотический отсыпался, дотянул. Перепечатал, посмотрел и убедился: неважно, публицистика прет, как из гноища. Но совсем ничего не делать — еще хуже. Глаза мои лучше не становятся, читаю совсем с трудом — как бы через год-два поневоле не пришлось крылышки складывать.
Молчание мое отчасти объясняется тем, что не хотелось ничего говорить о вашей с В. П. переписке. Впечатление такое, что поторопился ты с этой книгой, ибо, что Сапронов[91] торопил, понятно, для того это лакомый кусок, и получить его хотелось ему непременно к печальной годовщине. Через три-четыре года, даже через два года она принималась бы естественней и вычитывалось бы в ней все то лучшее, что есть в книге о литературе и России. Сейчас (знаю это по нескольким отзывам) отыскивается, прежде всего, трещина расхождений Астафьева с нашей, там, где я, частью русских писателей. Торопливо изданная книга невольно посыпает соль на эту рану. Убежден, что отзывы В. П. обо мне и частью о других ты смягчил, но и то, что осталось, отзывы о Бондареве, Можаеве, Абрамове, Белове и др., — такая это радость для живых Эйдельманов!
Приходится со смирением относиться ко многому теперь. Проханов берет в друзья Березовского и открыто похваляется тем, что тот дает ему на газету деньги. Володя Бондаренко признал за художников русской литературы Сорокина[92] и Ерофеева[93]. Пусть их! Многое в последние два-три года переместилось в пространстве: свои стали чужими, чужие своими. Вот и у вас с В. П. Можаев и Абрамов — никакие не писатели, а чуть ли не самозванцы. Но почему же? Почему тесно стало на 1/6 части суши и на 1/2 части мировой литературы Астафьеву с Абрамовым? Они разные, и таланты их разные, но тот и другой при этом крупные фигуры и крупные художники. Почему же так: я есть, а его нет. Это не по-христиански и просто не по- человечески.
При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.
«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».
Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге рассказывается о жизни и деятельности виднейшего борца за свободную демократическую Румынию доктора Петру Грозы. Крупный помещик, владелец огромного состояния, широко образованный человек, доктор Петру Гроза в зрелом возрасте порывает с реакционным режимом буржуазной Румынии, отказывается от своего богатства и возглавляет крупнейшую крестьянскую организацию «Фронт земледельцев». В тесном союзе с коммунистами он боролся против фашистского режима в Румынии, возглавил первое в истории страны демократическое правительство.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лина Кавальери (1874-1944) – божественная итальянка, каноническая красавица и блистательная оперная певица, знаменитая звезда Прекрасной эпохи, ее называли «самой красивой женщиной в мире». Книга состоит из двух частей. Первая часть – это мемуары оперной дивы, где она попыталась рассказать «правду о себе». Во второй части собраны старинные рецепты натуральных средств по уходу за внешностью, которые она использовала в своем парижском салоне красоты, и ее простые, безопасные и эффективные рекомендации по сохранению молодости и привлекательности. На русском языке издается впервые. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.