Каюта - [5]

Шрифт
Интервал

В городке ведь не купить.
Обратно шли, надев унитаз Сереге Бажену на голову, —
Так просто удобнее.
Так их, с мраморной головой, и взяла комендатура.
Комендант выслушал эту историю и сказал:
– Отпускаю.
А помощнику своему объяснил так:
– Пусть хоть гадят по-человечески…

Двоих размазало…

Двоих размазало
По переборке:
Их послали сравнивать давление
По вдувной —
Там дырку заделывали
Ну и накачали, конечно, отсек воздухом,
А они решили, что через переборочную дверь
У них быстрее получится.
Они летели по воздуху метров десять,
Пока не превратились в паштет, завернутый в ветошь.
Я теперь просто отношусь
К любой смерти,
В том числе и к своей
Собственной.

Девушка в самолете рассказывает…

Девушка в самолете рассказывает о спасательном жилете:
Как надевать, надувать, куда дудеть,
А я вспоминаю, что у нас их называли подосиновиками,
Потому что оранжевые и сверху среди волн хорошо различаются,
Очень удобно собирать.
Трупосборниками.
Потому что через пятнадцать минут в ледяной воде
Сердце все равно останавливается.
У соседей при выходе из бухты всю швартовую команду смыло
Одним ударом волны —
Так они даже ход не сбросили
И не искали.
Зачем?
И так когда-нибудь подберут.

Не знаю, не знаю…

Не знаю, не знаю,
Откуда берется одиночество:
Ты ведь не один,
Ты в море, на корабле,
И здесь еще сто человек —
И все вы всунуты в железную такую
Штуковину,
Полную всяческих каверз,
А она под водой
Крадется —
И одиночество к тебе тоже подкрадывается:
Вот кольнуло вроде, вот еще…
А я знаю, как с ним бороться:
Нужно прижаться к чему-нибудь спиной,
Сильно,
Потому что оно подбирается
Со спины.

Хотения в одиннадцати эпизодах

Хочется каких-то простых вещей:


Во-первых

Хочется, чтоб встал утром и солнышко светит, и чтоб тепло и лето, и чтоб каждый день, как заново родился, чтоб радостно и здорово от того, что радостно.


Во-вторых

Хочется хлеба с маслом и чтоб из рук не вываливался, а если и вывалится, чтоб не маслом на пол, а то потом вечно какие-то крошки выковыривать и всякую ерунду счищать.


В-третьих

Хочется, чтоб с разбегу и в море, а вода теплая и в ней рыбки и прозрачное дно, и чтоб нырнул и красивую ракушку непременно отыскал.


В-четвертых

Хочется искупать красного коня.

Найти его, обязательно красного, потому что другие купали, о чем и свидетельства имеются, а ты еще нет; так вот хочется искупать и чтоб он мягкими губами у тебя с ладони что-нибудь такое собирал.


В-пятых

Хочется кактусов.

Ты вышел – впереди обрыв, внизу море голубое, а до моря тропинка вьется, и вдоль нее они же и растут.

Кактусы.

Мда.

Только не плоские лепешки, а такие огромные желто-зеленые шары.

Колючие-колючие.


В-шестых

Хочется нежности.

Очень хочется.

И не только своей собственной, когда ты такой нежный-нежный, но чтоб и тебе.

Чтоб подкрались сзади, обхватили, ворковали, целовали и дети, и не дети.

Женщины или же девушки, например.

А что? Я не против женщин и девушек.

Да.

Я всегда за.

Потому что девушки… ну и женщины, конечно, они же иногда… так здорово выглядят, когда светятся изнутри, и ты в ответ светишься, и тоже хочешь, чтоб изнутри…

А сам чушь молотишь, а может, и не чушь, но молотишь-молотишь…


В-седьмых

Хочется каких-нибудь невероятных картин, и чтоб всем ясно было, что ты их написал, и чтоб спрашивали: как вам это удалось, – а ты чтоб отмалчивался и скромно пожимал плечами, потому что именно в этот момент ты и обучился необычайной скромности, чего раньше в тебе днем с огнем, но вот теперь – о-го-го!


В-восьмых

Дочку хочется. Сын уже есть, и он вырос.

Он такой большой, что, кажется, и не сын.

Он все про свое, а ты ему какую-то глупость, а он тебе в ответ, и разошлись по комнатам, а потом сошлись, виноватые или не виноватые, но не совсем, и столько хочется сказать ему, но слова все какие-то грубые, и лучше бы помолчать или постоять и простить…

А дочку хочется, потому что у нее же такие мягкие волосики должны быть, и еще они виться должны, потому что локоны.

Да.

Конечно, локоны.

И они щекочутся, когда по лицу.


В-десятых

Хочется играть в снежки, когда бежишь, торопишься, смеешься. Схватил, слепил, бросил, попал – а теперь бегом спасаться, а то догонят и намылят шею.


И, наконец, в-одиннадцатых

Хочется в пургу, когда на тебе доха до полу, а потеплело и метет, глаз не открыть, а тебе хорошо и здорово, и рядом ни одного человека – пусто, пустынно.

Находился, зашел в дом.

А это дом в горах, потому что и пурга в горах, а в доме какие-то люди, а тебя от тепла развезло, и ты уже плохо соображаешь, они говорят о пурге, о дороге, о том, что все замело, и теперь ждать непонятно сколько.

Они говорят и говорят, неторопливо жужжат, а у тебя в руках стакан с горячим вином.

Ты его отхлебнул – и сейчас же понимаешь, что нет ничего лучше, и тебя затопила теплота, и голова тянется к столу, упала на руки, и ты уже спишь, а люди все еще слышны, потому что они где-то рядом…


Хочется…

Нас иногда железными называют…

Нас иногда железными называют.
Ага.
А Саня на пирсе плакал.
Только я и видел.
Бывает.
После автономки и не такое
Бывает.
Человек сам ничего не замечает.
Идет и плачет.
– Ты чего, – говорю, – Саня?
А он говорит:
– Да так…

Почему-то вспомнил…

Почему-то вспомнил,
Как жена встречала.
Обняла – и мы стояли, стояли

Еще от автора Александр Михайлович Покровский
«...Расстрелять!»

Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.


«...Расстрелять!» – 2

Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».


В море, на суше и выше...

Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.


Сквозь переборки

Динамизм Александра Покровского поражает. Чтение его нового романа похоже на стремительное движении по ледяному желобу, от которого захватывает дух.Он повествует о том, как человеку иногда бывает дано предвидеть будущее, и как это знание, озарившее его, вступает в противоречие с окружающей рутиной – законами, предписаниями и уставами. Но что делать, когда от тебя, наделенного предвидением, зависят многие жизни? Какими словами убедить ничего не подозревающих людей о надвигающейся катастрофе? Где взять силы, чтобы сломить ход времени?В новой книге Александр Покровский предстает блистательным рассказчиком, строителем и разрешителем интриг и хитросплетений, тонким наблюдателем и остроумцем.По его книгам снимаются фильмы и телесериалы.


72 метра

Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.


Калямбра

Александр Покровский снискал заслуженную славу блистательного рассказчика. Он автор полутора десятков книг, вышедших огромными тиражами. По его сюжетам снимаются фильмы.Интонации А. Покровского запоминаются навсегда, как говорится, с пол-оборота, потому что он наделен редкостным даром в тривиальном и обыденном различить гомерическое. Он один из немногих на литературной сцене, кто может вернуть нашей посконной жизни смысл эпического происшествия. Он возвращает то, что нами утрачено. Он порождает смыслы, без которых нельзя жить.


Рекомендуем почитать
Избранное

Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).


Три версии нас

Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.


Сука

«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!


Слезы неприкаянные

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Незадолго до ностальгии

«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».


Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.