Каталог оккультных услуг - [25]

Зрители зааплодировали стоя. Нор с отвращением выключила телефон и изо всех сил постаралась не думать о том, какую ужасную цену кто-то заплатил за то, что к маленькой девочке вернулось зрение.

Нор кое-как спустилась по лестнице и застала в кухне Апофию; та как раз собирала поднос с завтраком на любой вкус: свежие бублики и разрезанные клубничины, ореховую пасту и баночку меда. На плите шипел исходящий жирным духом хаш. Еще на кухне можно было найти апельсиновый сок, горшочек, судя по запаху, с мятным чаем, френч-пресс с кофе и кувшин «Кровавой Мэри».

– Ферн устроила такую прелестную показуху на национальном телевидении, – начала Апофия, – что мы с твоей бабушкой решили найти что-то, что придаст нам сил. Правда, мы еще не решили, что справится лучше, еда или водка.

Сквозь стеклянную дверь гостиной Нор могла различить огромный силуэт Джадд, растянувшейся на маленьком диване.

Когда она только переехала в Башню, Нор видела гостиную только сквозь фигурные витражные дверные стекла. Много поколений эта комната открывалась лишь по ночам, в темные, одинокие часы, когда жители острова, отчаявшись, приходили сюда шептать свои просьбы и выкрикивать мольбы. Те несколько раз, когда дверь оставляли открытой, из-за нее вылетали клочья отчаянных, безысходных фраз: «Мне нужно!.. Прошу, помогите!.. Жить не могу без!..» – похожие на очень густую вонь изо рта.

Апофия положила мягкую сухую руку на лоб Нор, будто проверяя, нет ли у той лихорадки.

– Что-то ты бледная, – буркнула она; ее взгляд забегал по шрамам, выглядывающим из-под воротника пижамы Нор.

– Ты всегда так говоришь, – пробормотала Нор, кидая себе на тарелку разрезанный бублик. Щедро намазывая его ореховой пастой и обсыпая кусочками клубники, она размышляла, стоит ли рассказать Апофии о необычно колючем кустарнике по дороге к пляжу, о незнакомцах, подозрительно много знавших о ней, и китах с акулами, кучкующихся у берегов. Рассказать Апофии значило рассказать Джадд, только не попадая под ее цепкий изучающий взгляд. Но что-то ее остановило. Возможно, то, что в тот же день, когда все произошло, она случайно залечила щеку Риду. Она не должна была уметь это делать. Она не знала, как Джадд или Апофия решат распорядиться этим откровением. Творить волшебство, не относящееся к Ноше, – значило творить черную магию. Это было… в общем, то же самое, чем занималась ее мать. Если они узнают, на что Нор способна – все, на что Нор способна, – не будут ли они, глядя на нее, видеть новую Ферн? Конечно, будут, как же иначе? Нет, наверное, лучше Нор вообще ничего не говорить им о событиях того вечера.

В это утро у Нор не было смены, но она все равно решила после завтрака заглянуть в «Ведьмин час». Если по пути она увидит, что океан выглядит как обычно – а точнее, что у берега не плавает стая странно ведущих себя морских созданий, – она, возможно, поверит, что мир не собирается лететь в тартарары.

Увиденное, однако, едва ли ее успокоило. Всего за одну ночь вокруг Башни выросла сорняковая лоза, задушив люпины, обычно усеивавшие землю плотным ковром. А лиственные деревья острова, каждую осень радостно расстававшиеся с зеленью, сегодня печально размахивали голыми ветвями. Нор спешила пройти мимо, снедаемая меланхолией, подобно слабому сердцу бившейся в их ветках.

Нор вошла в «Ведьмин час» и увидела Вегу; он сидел, скрестив ноги, на полу в уголке лавки и расставлял экземпляры «Каталога оккультных услуг» на очередной витрине.

Несмотря на холод, солнце ярко светило сквозь висящие на окнах хрустальные призмы, отбрасывая крошечные радуги на черную пентаграмму на полу и на обувь стоящих в очереди посетителей. Первой стояла, как ни странно, Блисс Суини. «Она же почти сюда не ходит», – устало удивилась про себя Нор.

Нор кинула раздраженный – и совершенно бессмысленный – взгляд на Вегу, который не обращал никакого внимания на нетерпеливых посетителей, и встала за стойку, чтобы пробить покупку Блисс.

Тут она заметила, что та внимательно смотрит на нее. Нор быстро взглянула женщине в лицо – сморщенное и пустое. Во внешности Блисс ничего особо не изменилось, но, казалось, ее как будто что-то грызло.

Блисс вдруг схватила Нор за руку, привлекая ее внимание. Движение было быстрым и неожиданным, она чем-то напоминала забитое животное, способное вдруг напасть без причины.

– Ты совсем на нее не похожа! – выпалила женщина.

Нор не нужно было спрашивать, кого та имела в виду. Татуировка на запястье Блисс ответила за нее.

На руке женщины красовался папоротник с загнутым, как скрипичный ключ, кончиком. Сегодня все посетители магазина были Верными Ферн, и на оголенных лопатках и ключицах, на запястьях или на горле у каждого из них красовались свежевытатуированные – у большинства еще даже воспаление не сошло – папоротники.

Ферн сделала себе первую татуировку, когда Нор было восемь. Она проснулась посреди ночи и увидела, как мать сидит на краю матраса, сжимая в пальцах раскрытую английскую булавку. Нор смотрела, как мать окунает иглу булавки в разломанный стержень зеленой шариковой ручки. Потом Ферн вновь и вновь прокалывала нежную кожу у себя на запястье, пока там не появился грубый рисунок папоротника.