Каста - [4]

«Шафран, базилик, корица», — снова пронеслось в голове заветное заклинание того самого запаха. Запаха Его омеги. Его! Того, кого определила ему сама жизнь, позволив им столкнуться на улицах Барабата.

Лето тут же отмотал катушку воспоминаний назад. Омега. Его роста. Белая в свете луны кожа и несколько черт, в точности которых можно было бы усомниться, так скоро они растворились в ночи, если бы эта картина не осталась гранитным оттиском в памяти Лето.

Не задумываясь чеканя шаг, Лето позволил себе несколько минут созерцания нежданного дива. Затем собрался и снова заставил себя думать. Концы с концами явно не сходились.

Встреть он своего омегу, стал бы тот от него убегать? Или может… омега не понял, кого встретил? Лето тут же отмёл глупую мысль. Омега именно удрал, а не просто ушёл. Не пойми он важность момента, топал бы себе не торопясь среди остальных, и тогда бы Лето нагнал его в паре шагов, но омега пустился наутёк, украв свой собственный запах из-под самого носа Лето!

У альфы не осталось сомнений, что на дороге он случайно повстречал именно Своего омегу. Впервые слово Свой прозвучало в голове по-особенному, словно ему вдруг приоткрылась сокровеннейшая из тайн, о которой он, кажется, слышал бесчисленное количество раз, но до этого момента не понимал и сотой доли её значения. Важности.

Шафран, базилик, корица, повторил Лето, позволяя себе чуть удлинить вдох, словно надеялся уловить в воздухе неповторимый запах, смешавшийся в одном-единственном человеке в той невероятной пропорции, которую он посчитал совершенной. И уже знал, что никогда и ни один аромат не станет для него столь же желанным, как этот.

Шафран, базилик, корица.

Пришлось принять горькую пилюлю истины: омега почувствовал Лето, но пожелал исчезнуть. Должно быть, на это имелась причина. Она должна была быть! И была она достаточно веская, чтобы поступить так, а не иначе, почти незаметно кивая сам себе, утверждался в собственной правоте Лето.

И всё же, сколько не ломал он голову, ответа на вопрос — почему сбежал омега — так и не нашёл. Ему придётся об этом спросить, когда он отыщет омегу. В том, что он это сделает, Лето не сомневался.

Глава 2 Свободный бой

Вторую малую оружейную, временно освобождённую от доспехов, наполнял неумолкаемый гвалт голосов. Четыре писаря, занимавшие столы у южной стены, не поднимали голов с восхода, занося в списки всех желающих поучаствовать в состязаниях. Отцы, явившиеся в сопровождении чад, а иногда и всего семейства, выстроились в очередь и, за неимением лучшего занятия, чесали языки, обсуждая Барабат, развлечения, цены и, конечно, хвастались достоинствами детей, будто крепостью копыт молодых жеребят.

— Сколько мальчику лет? — спросил немолодой писарь-бета, не отрывая глаз от пергамента, когда к столу приблизилась очередная семья.

— Так это, пять гатков, стало быть, — уперев руки в бока, отвечал бородатый альфа низким басом, в попытке перекрыть царивший гул.

— Пол?

— Бета.

Писарь отыскал нужную секцию в заранее расчерченной таблице, спросил имя мальчика. Затем тщательно выспросил, откуда те прибыли, ни на секунду не прекращая делать пометки, как отыскать нужный дом в случае необходимости. Близким непременно приносили весточку с гонцом, когда однажды, без сомнения, храбрый воин встречал свой конец в славном бою.

Остальное не интересовало Касту. Как только ребёнок оказывался под покровительством раджанов, он получал новую семью. Родитель же, в случае успешного прохождения мальчиком состязаний, должен был вернуться на следующий день за соразмерным возрасту и полу вознаграждением и карточкой с привилегиями, которую отныне можно было демонстрировать сборщикам податей следующие десять лет. В случае же если семья отправляла в Касту не первого сына, срок и сумма увеличивались. Больше родитель и дитя не виделись.

Мало что понимающий малыш стоял, привалившись боком к ноге отца, и едва удерживал глаза открытыми. Ранний подъем дался нелегко, но к началу состязаний он уже проснётся, чтобы решить собственную судьбу: стать раджаном или вернуться в отчий дом, подгоняемый подзатыльниками и наставлениями, что в следующий раз нужно стараться сильнее. И тогда, когда настанет праздник, они снова вернутся в столицу, попытать счастья, или выберут город поменьше, где конкуренция будет не такой ожесточённой.

— Сколько мальчику лет? — произнёс писарь в ожидании очередного выводка.

— Мне двадцать четыре, — прозвучал спокойный уверенный голос, заставивший его поднять глаза.

— Свободный бой? — уточнил писарь для порядка, впрочем, уже понимая, каким будет ответ.

Хюрем кивнул.

В Касту принимали детей и подростков. Охотнее всего набирали младших детей. Десятилетних ребят было в два раза меньше и совсем скромным числом были представлены те, кто вскоре собирался переступить порог совершеннолетия, отмеченный шестнадцатью вёснами. Чем старше становился подопечный, тем меньше интереса он вызывал.

Разум и тело малыша более податливы для нужд раджанов. Из такой глины проще обжечь крепкое тело; легче обучить правилам боя и стратегии, если в том есть нужда, и заставить беспрекословно выполнять приказы. Увы, дети росли медленнее, чем гибли воины в сражениях, и потому приходилось возиться и с теми, кто был постарше. Правда, успехами эти ребята могли похвастаться редко. Взрослые же и вовсе не интересовали Касту; время, чтобы подготовить хорошего воина, было безвозвратно упущено.