Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле - [198]

— Жаклин, — позвала она, — случилось нечто ужасное! Еще один кошмар!

Жаклин повернулась к ней, и они отошли. Пуаро и Розали Оттерборн не сговариваясь направили шаги в другую сторону.

— Почему вы все время смотрите на меня? — резко заговорила Розали. — Что вы надумали?

— Вы задали мне два вопроса. В ответ я спрошу у вас только одну вещь: почему вы не сказали мне всю правду, мадемуазель?

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Я вам все рассказала еще утром.

— Нет, кое-чего вы мне не сказали. Вы не сказали, что носите с собой в сумочке малокалиберный револьвер с перламутровой рукояткой. И вы не рассказали всего, что видели прошлой ночью.

Она залилась краской.

— Это ложь, — отрезала она. — Никакого пистолета у меня нет.

— Я не сказал: пистолет. Я сказал, что в сумке вы носите маленький револьвер.

Развернувшись, она забежала к себе в каюту и тут же, выскочив, ткнула ему в руки серую кожаную сумочку.

— Вы несете околесицу. Смотрите, если вам хочется.

Пуаро открыл сумочку. Револьвера там не было.

Выдерживая ее неприязненный, торжествующий взгляд, он вернул ей сумочку.

— Да, — сказал он любезным тоном, — тут его нет.

— Вот именно. Вы не всегда правы, мосье Пуаро. И другое ваше смехотворное утверждение — оно тоже несправедливо.

— Нет, не думаю.

— С вами можно сойти с ума! — Она гневно топнула ногой. — Вы что-то вбили себе в голову и носитесь с этим!

— Потому что я хочу, чтобы вы сказали мне правду.

— Какую правду?! Такое впечатление, что вы знаете ее лучше меня самой.

— Хотите, я скажу, что вы видели? — сказал Пуаро. — Если я прав, вы подтвердите мою правду? Я думаю, что, огибая корму, вы придержали шаг, поскольку из каюты ближе к центру — наутро вы узнали, что это была каюта Линит Дойл, — вышел мужчина. Вы видели, как он вышел, закрыл за собою дверь и пошел дальше — может, вошел в какую-нибудь каюту на другом конце. Что скажете, мадемуазель, — я прав?

Она молчала.

— Вы, наверное думаете, что разумнее промолчать, — сказал Пуаро. — Вы, наверное, боитесь, что, если вы скажете, вас тоже убьют.

Ему показалось, что она клюнула на приманку, что обвинение в трусости проймет ее сильнее увещеваний.

Разомкнув задрожавшие губы, Розали Оттерборн сказала:

— Я никого не видела.

Глава 23

Оправляя манжеты, мисс Бауэрз вышла из каюты доктора Бесснера.

Жаклин тут же покинула Корнелию и заговорила с сиделкой.

— Как он? — спросила она.

Подоспевший Пуаро услышал ответ. Выглядела мисс Бауэрз встревоженно.

— Не то чтобы очень плохо, — сказала она.

— Ему хуже, значит? — воскликнула Жаклин.

— Что говорить, скорее бы добраться до места, сделать рентген и с обезболиванием почистить рану. Когда, вы думаете, мы будем в Шелале, мосье Пуаро?

— Завтра утром.

Поджав губы, мисс Бауэрз покачала головой.

— Как нескладно получается! Мы делаем все, что в наших силах, но опасность сепсиса[349] остается.

Жаклин вцепилась в ее руку.

— Он умрет? Умрет?

— Что вы, мисс де Бельфор! Надеюсь — уверена, что нет. Сама по себе рана неопасна, но, конечно, надо поскорее сделать рентген. И конечно, мистеру Дойлу нужен сегодня абсолютный покой. Он переволновался, перевозбудился. Ничего странного, что подскочила температура. Перенести смерть жены, да еще эти треволнения…

Жаклин отпустила ее руку и отвернулась. Привалившись к бортику, она стояла спиной к ним.

— Нужно всегда надеяться на лучшее, — продолжала мисс Бауэрз. — У мистера Дойла сильный организм, это видно, он, может, слова такого не знает: болеть. Так что это в его пользу. Но и закрывать глаза на такой скверный признак, как поднявшаяся температура…

Она затрясла головой, снова оправила манжеты и быстро ушла.

От слез ничего не видя перед собой, Жаклин побрела к своей каюте. Ее поддержала и повела ухватившая за локоть рука. Она подняла глаза: это был Пуаро. Приникнув к нему, она дала увести себя в каюту.

Там она опустилась на койку и не сдерживаясь бурно зарыдала.

— Он умрет! Умрет! Попомните меня: умрет…

И умрет от моей руки. Да-да, от моей руки…

Пуаро пожал плечами. Потом скорбно уронил голову.

— Что сделано, то сделано, мадемуазель. Сделанного не вернуть. Поздно теперь убиваться.

Она отчаянно выкрикнула:

— Он умрет от моей руки! А я так его люблю… Так люблю!

Пуаро вздохнул.

— Даже — слишком.

Давно уже, с того вечера в ресторане мосье Блондена, он жил с этой мыслью.

Сейчас, запинаясь, он говорил:

— Ни в коем случае не поддавайтесь тому, что говорит мисс Бауэрз. Сиделки — я их знаю, — они всегда такие мрачные! Ночная сиделка — обязательно! — удивится, что больной дожил до вечера; дневная — обязательно! — удивится, что он протянул до утра. Понимаете, они многое видели и всего опасаются. Когда человек ведет автомобиль, у него в голове могут мелькать такие мысли: «Если на тот перекресток вывернется из-за угла автомобиль… если у встречной машины отвалится колесо… если из кустов мне на руки прыгнет собака — eh bien, я скорее всего погибну!» Но человек внушает себе — и правильно делает, — что ничего подобного не случится и он благополучно доберется до нужного места. Вот если он побывал в аварии или ему приходилось видеть, как в нее попадали другие, он, конечно, будет держаться противоположной точки зрения.