Карты мира снов - [21]

— Это вам дворник ваш Дымчер, а меня извольте по имени-отчеству, уважительно!

Совсем еще не старой Надежде толстяка Дымчера для утоления страстей явно не хватало, и кокетничала она со всеми, как бы пробуя на зуб тех, кто помоложе и поголоднее телом. Но при негласно официальных отношениях с мужчиной из командного состава, откосить от назойливого женского внимания было полегче, все же она остерегалась, вдруг Наоборот прознает об изменах любовницы, и тогда Надежда рискует заработать паршивую характеристику, попасть на паршивое судно, а то и вовсе остаться без паспорта моряка. Но — возраст, неумолимые женские часы, отсчитывающие, как обычно кажется женщинам короткие мгновения, последние возможности перед наступающей старостью… Страх, что скоро все кончится, заставлял рисковать. А то ведь скоро все кончится. И когда ж еще. Где и с кем.

— Жалко, Андрюшенька, — вклинился в рассеянные мысли Андрея вкрадчивый голос кокши, — жалко, ничего мы с тобой не успели. А давай успеем, а?

— Надюша, извини. Я с женой помирился, — неожиданно для себя соврал Андрей, подавая кокше свежее полотенечко.

Та медленно вытерла руки, оставляя на белом коричневые и алые пятна, снова прижала к пальцу ватку.

— С ней, что ли, всю ночь трепался? По интернету?

— Да, — поспешно согласился Андрей, — конечно. Такое дело, Надь. Семья ведь.

— Еще бы, — кивнула кокша, качнув кружевной наколкой на выбеленных негустых волосах, — семья. Ни дитя не завели, за пять лет-то. Ни собаки с кошкой. Туда же — семья. Зато яйца лопаешь, рекорды ставить собрался? Через неделю разлетишься, в койку к милке.

Дались им эти яйца, с досадой подумал Андрей.

— Извини. Не буду больше. А насчет недели. Я к кэптену перед вахтой подойду, мне удобнее вернуться на «Аяксе». Ирка, Ириша, в смысле, она в командировке сейчас, получается, можем почти день в день в город явиться. Здорово, правда? И вам я тут еще месяц глаза помозолю.

Надежда повесила полотенце, вытягиваясь и выгибая спину, чтоб халатик потуже обтянул лопатки и бедра. Снова повернулась, что-то решая в голове и осматривая Андрея оценивающим взглядом.

Невыразительное лицо скрывало мысли, будто смазывая мимику киселем. А что ж, думала Надежда, поправляя воротник халата и теребя пуговку на глубоком вырезе, месяц — не неделя, мало ли, что случится, после ночной вахты, когда киношки смотреть сядем. Коньяк у меня хороший, вовремя в артелке затоварилась. Да и просто так, с красивым малышом потрепаться. За жизнь.

— И правильно, Андрюшенька. Семью беречь надо. Хочешь, папе за тебя словечко кину. Нет? Ну смотри, если надо, чисто по дружбе. Я всегда. А проголодаешься…

Она сделала паузу, но не стала зазывно улыбаться, упирать руку в бедро, прикусывать бледную губу. Пусть сам думает, к чему сказала.

— … обращайся, я тебе всегда навстречу пойду, и днем, и вот ночью.

Завтракал Андрей один, в пустой столовой, куда заглянул пробегающий по делам Пашка в белом замызганном халате и с этажеркой пробирок в руках.

— Во проглот! — восхитился горке сырников, политых сметаной, — после слямзенных яиц куда в тебя лезет-то.

И исчез, смеясь, — Андрей замахнулся на него солонкой.

Капитан с пониманием кивнул, в ответ на объяснения Андрея, в которых тот смешал все — и необходимость еще поработать с полученными в рейсе данными (все же диссер маячит, хоть и заброшенный пару лет назад), и наспех придуманную историю о своей личной с женой Ириной будущей встрече. И насчет карт Андрей, помявшись, добавил, и тоже был понят. Все же кэп позволил ему торчать ночами в штурманской, и сам несколько раз приходил посмотреть, как появляются на чуть пожелтевшей бумаге, почти пергаменте, материки и океанские впадины, даже выдал ему из капитанской библиотеки несколько интересных книг.

И Андрей, возвращаясь в свою каюту, наконец, задумался о подначках Пашки и болтовне Надежды. Рейс без заходов в порты, тем более, к окончанию, скуден событиями, все давно уже передружились и, когда надо, перессорились, выпивали вместе, и вместе работали, научники наравне с рыбаками стояли вахты, обрабатывая улов, так что любая мелочь, если она новенькая, вызывала интерес, толки и шуточки.

Уваливаясь на диванчик под приоткрытым по случаю прекрасной тихой погоды иллюминатором, Андрей запоздало удивился и задумался. Он совершенно не помнил, откуда в каюте оказалась посуда с остатками ночной ужина. И что вел беседы, тоже не помнил. С кем ему болтать-то? Связь в море не шибко и хороша, Надежде вольно полагать, если научники, то интернет у них в каютах летает и нет нужды проситься к радисту, связаться с большой землей по рации, или без конца диктовать радиограммы.

Получается, лениво размышлял Андрей, встал я ночью, проник на камбуз, обнес холодильник, умудрившись пожарить яичницу, которую не под силу одолеть в одно горло. Вернулся обратно, и декламируя до утра, потреблял общественные яйца? Жаль, Пашка не слышал точно, что ж я такое рассказывал, пусть бы мне пересказал.

Задремывая, вдруг вспомнил. Он же мне снился! Остров, в который превратилась случайная клякса. Неужто, это именно тот, выдуманный в детстве остров, который маленький Андрейка высматривал с берега, мудро оставляя дома отцовский бинокль? Понимал, хоть и совсем пацан, что линзы покажут ему пустой горизонт, с облаком, присевшим над группой затопленных скал, или над мелью, как говорили в Рыбацком — над меляком. И никакого острова.