Картины эксгибициониста - [72]

Пусть это звучит как некролог, но я бы хотел поблагодарить их за то, что они были необыкновенной группой и славными людьми, которых я когда–либо знал.

Удачи, Кит, Ли и Брайан с новыми группами.

Следующий переходный период был полон тревог и страхов. Если не брать в расчет проблемы, в работе с группой была определенная защищенность. Свободного времени теперь стало больше, чем мне хотелось. Я взял как–то Элинор на концерт классической музыки, чтобы смягчить стресс от того, что подходящий барабанщик так и не был найден. Оркестр играл какую–то непонятную симфонию, Элинор, привычная к рок–группам, с энтузиазмом зааплодировала после первой части, пока не поняла, что кроме неё никто больше так не делает.

— Почему никто не хлопает? — спросила она разочарованно.

— Нужно дождаться самого конца, — ответил я, смутившись от всеобщего внимания.

После антракта оркестр заиграл бравую героическую музыку с россыпью мотивов, постоянно возвращающихся к первоначальной теме. Когда последний внушительный благородный аккорд эхом раздавался под сводами зала, я вскочил с места от восторга. Что за пьеса? Я посмотрел в программку — «Картинки с выставки».

На следующий день я пошел в музыкальный магазин посмотреть, есть ли у них ноты и с радостью узнал, что это фортепианная пьеса. Я разучил «Променад» и поехал к Грегу, где сыграл ему тему на пианино. Ему так понравилось, что он достал акустическую гитару и впервые начал аккомпанировать мне. Он согласился, что это хорошая идея — аранжировать пьесу, как только мы найдем барабанщика. Изначально я предложил Митча Митчелла из Jimi Hendrix Experience, но Грег не был впечатлён. После короткой встречи, где Митч упомянул, что ему требуются телохранители с оружием, он с делал предположение, которое, на первый взгляд, льстило мне.

— Может быть, Джими заинтересуется группой, — сказал Митч.

Я сомневался, что такое возможно, так как Джими уже заявил, что хочет работать только с черными музыкантами.

Позже, когда ELP сформировались, история просочилась в прессу. Но я думаю, что их развлекало в основном то, что мы могли называться HELP.

— Слушай, я тут подумал.

Эти слова Грега начали вгонять меня в ужас. Последующие годы покажут, что этих четырёх слов, обычно предваряющих серьезное заявление, будет достаточно, чтобы вызвать тоску.

— Я не думаю, что это хорошая идея — гастролировать вместе с женами и подружками!

— Разве?

— Обычно они вызывают проблемы. Взять к примеру Пола и Линду, Джона и Йоко. Я не хочу работать под стрессом семейных отношений.

Это особенно понравилось моей беременное жене.

— Спокойной ночи и удачи, — снова сказала она.

В Англии не было подходящего кандидата на роль барабанщика. Мы уже начали обращать взор на Америку, когда я в который раз скромно пошел к Матери (Стрэтт) за помощью. Хотя я и получил отборную порцию упрёков, он всё–таки упомянул «неплохого» барабанщика, игравшего в The Crazy World of Arthur Brown, а сейчас вошедшего в состав группы Atomic Rooster.

Хаммонд–орган тихо жужжит в маленькой репетиционной студии в Сохо. Грег только что закончил натягивать новые струны на бас, когда Карл Палмер прервал спокойствие в студии. Наша последняя надежда втащила коробки различных размеров с бряцающим металлом. Мгновенно серая скукота озарилась светом, когда он начал собирать установку, разговаривая на смешном быстром бирмингемском диалекте. Если он играет так же быстро, как говорит, это будет очень короткое прослушивание. Я уверен, что у него на бочке нарисован персонаж Энид Блайтон[40]. Дурачок каким–то образом дополнял детский образ Карла. Мы узнали, что ему исполнилось только двадцать лет, сущий ребёнок. Грег облокотился на усилитель и внушительно затянулся, чтобы скрыть зрелое изумление.

— Ладно! Что теперь? — скороговоркой проговорил Карл, палочки в состоянии готовности.

Грег повернулся ко мне, и я начал играть шаффл. Простейший из ритмов, но это обманчивое впечатление: свинговать непросто, но в данном случае старая добрая «Hideaway» приобрела совершенно новое звучание. Я подал сигнал, и мы с Грегом дали возможность сыграть Карлу небольшое соло. Последовавший взрыв поверг нас в шок, да так, что мы не могли играть. Карл изучал игру на перкуссии в Бирмингемской школе музыки и искал возможность примененить полученные навыки на практике. Его любимым композитором был Бела Барток, и «слышали ли мы такую и такую симфонию, с малым барабаном и литаврами?» Последовал обмен номерами телефонов, и Джон Гейдон с Дэвидом Энтховеном из EG Management оповещены полной комплектации состав. Игроки сменились, но игра осталась прежней. Осталось придумать название.

— У нас должно быть такое название — ходкое. Чтобы персонифицировало, иллюстрировало индивидуальную энергию каждого участника группы. Как насчёт «Triton»? — спросил Грег.

— Неа.

В следующий вечер был предложен “Sea Horse” (Морской конёк).

— Неа!

Я настаивал на использовании наших фамилий, но Грегу не нравился порядок. «Почему твоя фамилия идёт первой?» — недоумевал он.

Мы продолжали репетировать, готовясь к первой сессии звукозаписи, которая должна произойти в лондонской студии Advision, но материал сочинялся с трудом. Попал ли Грег в творческий кризис, из страха отвергая идеи, или же стеснялся предлагать свои, опять же из страха быть отвергнутым, я не могу сказать. Если это была подозрительность, наподобие «я не покажу тебе своё, пока ты не покажешь своё», то это было заразительно. Обмен идеями изобиловал скептицизмом. Выходило, что он воспринимал идеи только через записи. Мусоргский прошел экзамен, и я попытался проделать такой же трюк с Яначеком, предложив рифф из «Симфониетты» с хард–роковым вокалом. Но мои идеи насчёт вокала редко принимались. Почти всегда это воспринималось, будто я, простой клавишник, вторгаюсь на его территорию. Но простой клавишник упорствовал, хотя и больше концентрировался на инструментальных кусках. Тщательно отбирая идеи из запасов нот, я вытащил “Allegro Barbaro” Бартока — по крайней мере новый барабанщик почувствует себя как дома.