Картины эксгибициониста - [40]
Наш альбом «The Thoughts of Emerlist Davjack» продолжал получать значительную долю внимания и возмущения и даже появился в нижней части английского хит–парада. Мы узнали, что одна из мамаш поколения детей цветов назвала своего ребёнка Эмерлист Дэвджэк. Я переписывался с Клео; каждую неделю мы посылали друг другу письма. Она откладывала деньги, чтобы приехать ко мне в Англию.
В мае мы впервые поехали играть для итальянцев, которые придумали самую сложную в мире еду — спагетти. Им вообще не нужно особо стараться, чтобы легчайшую задачу превратить в полный кошмар. Они всегда такие.
Тур включал Traffic, Pink Floyd, Captain Beefheart, Ten Years After и The Move. Нам предстояло играть в Милане и Риме. Как мы и предполагали — это был полный хаос, особенно после сета The Move, объявлявших начало своего выступления обильной дозой пиротехники, из–за чего вся итальянская армия встала на уши, как будто началась Третья мировая война, даже без Муссолини.
Мы отправили молнию Джеку Барри, владельцу клубов «Marquee» и «La Chasse»:
«Идёт дождь ТЧК Прошлой ночью произошел беспорядок ТЧК Орган разбит ТЧК Барабаны вдребезги ТЧК Деньги украли ТЧК Парень нам не заплатил ТЧК Не можем улететь ТЧК Дэйви снова потерял паспорт ТЧК Въезд в Италию нам запрещен навсегда ТЧК Eщё хочешь стать нашим менеджером? ТЧК».
Нам нужен был менеджер, пусть и не Джек Барри. Наши первые финансовые ведомости в Immediate показали, что определённые счета из отелей и дорожные расходы из американского турне удержаны из наших авторских гонораров. По нашему мнению — не справедливо, хотя в те дни это было обычной практикой. Мы считали, что расходы нужно нести совместно. Барри порекомендовал мне обратиться к джентльмену по имени Тони Стрэттон–Смит, но предупредил, чего от него можно ожидать: в лучшем случае — отсутствия желания, в худшем — полный отказ, если речь зайдет о менеджменте. Он очень сильно переживал по поводу распада своего последнего бэнда — The Koobas.
Как–то вечером в Speakeasy мне сказали, что он находится в толпе этих прекрасных людей, и я отправился на его поиски. Неудивительно, но он нашелся возле барной стойки, где я и представился.
«Я знаю, кто ты!» — пророкотал он самым живым образом, хлопнув по плечу, словно старого школьного товарища. Он был похож на Орсона Уэллса, его манера говорить напоминала нечто среднее между Джеком Хокинсом и Патриком Макни из сериала «Мстители».
«Я видел вас в «Марки» и должен признать, вы меня очень впечатлили, но ваш маркетинг вообще никудышный. У бэнда нет центральной фигуры, тебе следует быть больше в центре. Если бы я был вашим менеджером…».
Мне удалось его прервать его тираду: «Об этом я и пришел тебя просить».
«Если бы… я был вашим менеджером, — продолжал он, не замечая мои слова. — но я не хочу возвращаться ко всему этому снова. Группы — ничего кроме тяжелого труда и… несчастья».
Теперь я действительно хотел, чтобы он стал нашим менеджером, и продолжил его уговаривать: «Мы можем все вместе встретиться и переговорить?»
«Я должен подумать. Вот мой номер телефона. Позвони мне через пару недель».
Под влиянием Брайана Дэйвисона мы обратились к всякой «смури». Он склонялся к музыке The Doors, Фрэнка Заппы, Чарльза Ллойда, Колтрейна и звуков травы. Ли же предпочитал оказывать влияние на девушек–групи из «Марки». Я не стал спрашивать, куда подевался мой хлыст (вероятно, он стал частью антуража спальни Ли), так же, как не спросил Брайана, зачем ему понадобился набор гонгов (он благоразумно окружил себя ими, чтобы защититься от летающих кинжалов).
Взяв пример с Дюка Эллингтона, который всегда писал, учитывая особенности участников своего коллектива, я начал работу над первой оркестровой пьесой “Ars Longa Vita Brevis” (Жизнь коротка, искусство вечно… Ли немного знал латынь).
Проживание вместе с Дэйви О'Листом в бытовом плане представляло собой кромешный ад, намного хуже показанного в телесериале «Странная пара». Меня всё больше беспокоила его замкнутость и отчаянный поиск своего стиля, отличного от Клэптоновского и Хендриксовского, превалировавших в те времени. Он хотел выработать собственный стиль с маниакальной одержимостью.
