Картины доисторической жизни человека - [27]

Была еще одна особенность этой обстановки, точно неодушевленные вещи требовали живого голоса, движения, вообще живой иллюстрации. В квартире Александра Васильевича целая комната была отведена птицам. Центр занимала громадная проволочная клетка, где жили маленькие птицы, а затем отдельные клетки с экземплярами покрупнее. Тут-то на подставках бормотали какаду и серые попугаи. Одним словом, целый птичник, напоминавший опять о далеких странах. Эта живая зоология трещала, пела, свистала на все лады, и Александр Васильевич находил время ухаживать за своими любимцами. В этом скромном занятии сказывалась страстная любовь к живой природе, к постоянной привычке наблюдать эту живую природу и, так сказать, научным развлечениям.

— Это мои друзья, — объяснял он не без гордости. — Обратите внимание вон на эту чету зеленых африканских попугайчиков… Самая трогательная супружеская пара. Как говорят, они не переживают друг друга — умрет один, и другой умирает от тоски. А вот эта парочка кардиналов? А японские чечетки с красными хохолками на голове?..

К числу друзей принадлежал и рыжий сеттер, и жирный кот, ласково поглядывавший на клетки с птицами, и охотничья двустволка, и неизменная спутница во всех путешествиях, винтовка.

Именно в этой обстановке как-то особенно хорошо велись разговоры о предстоящей экспедиции, к которой готовился Александр Васильевич. Он почти бредил Суданом и махдистом.

— Непременно проберусь туда, — повторял он с мягкой улыбкой.

— И опять в единственном числе?

— Как всегда… Я ведь путешествую всегда на свои личные средства и не имею возможности взять с собой даже русского проводника.

Кстати, характерно то, что Александр Васильевич, несмотря на свои многочисленные печатные труды и доклады в разных ученых обществах, не мог добиться какой-нибудь командировки с специальной целью. Живя в Лесном, он зарабатывал определенную сумму тяжелым трудом вольнопрактикующего врача, отказывал себе во всем и на самые скромные средства отправлялся в экспедицию за свой личный риск и страх. Это служило вечной помехой для последовательности его исследований, отнимало напрасно много дорогого времени и составляло больное место. По своей скромности, Александр Васильевич не мог добиться никакой официальной командировки, потому что такие командировки доставались другим… Он не роптал, не завидовал более счастливым путешественникам и продолжал с завидной настойчивостью делать свое дело.

— Все это только подготовительные работы, — объяснял он. — А может быть, когда-нибудь и добьюсь посторонней помощи… Конечно, жаль, когда приходится тратить столько времени буквально на собирание грошей. Что же, у каждого человека своя орбита, по которой он движется.

Действительно, у Александра Васильевича была своя собственная орбита, и он двигался по ней с большим упорством. Кстати, меня интересовало, почему он остановился на центральной Африке, а не на Индии или других малоисследованных странах.

— Черный материк теперь переживает самое боевое время, — объяснял Александр Васильевич. — Европейцы рвут его по частям, и, по-моему, в недалеком будущем ему предстоит громадная роль, о которой сейчас можно только догадываться… Во всяком случае, здесь есть серьезная работа.

Но прежде, чем попасть в Судан, Александр Васильевич получил казенную командировку на голодный тиф, свирепствовавший в Челябинском уезде Пермской губ. в 1892 г. и в том же году на ревизию врачебных заведений Западного края, а в 1893 г. в Бессарабию с той же целью.

III

Свои путешествия Александр Васильевич начал, еще будучи гимназистом, когда делал продолжительные экскурсии по Новгородской и Псковской губерниям, а затем пешком обошел часть Финляндии, пробравшись через Кояну в Улеаборг. Это было в 1875 г. В следующем, 1876 году, мы его встречаем уже в Западной Европе, которую он объехал почти всю, за исключением Англии и Балканского полуострова. В 1877 г. он опять целых три месяца провел в Финляндии и Карелии, все лето 1878 г. провел в губерниях Олонецкой, Вологодской и Архангельской, в 1879 г. пробрался на северный Урал и в верховья Печоры. Лето 1880 года занимался в дебрях новгородских лесов исследованием местных курганов. В 1881 году, будучи студентом медико-хирургической академии, в первый раз отправился на Восток, — был в Египте, доходил до Сиута, а затем через Каменистую Аравию прошел на верблюде в Палестину. В 1882 году совершил поездку в Скандинавию и Лапландию, а в 1883 году опять отправился в Египет, дошел до первых порогов на Ниле, перешел пустыню от Кеннэ до Коссейра, объехал берега Красного моря, опять прошел через Синайскую пустыню. В 1884 году он опять был в Палестине, по поручению Палестинского общества исследовать положение русских паломников, отсюда отправился в Триполи, чтобы пробраться в Феццан, но последнее не удалось, и он, объехав Тунис и Алжир, совершил двухмесячную экскурсию в Сахару до Гадамеса. В 1886 году перешел поперек Малую Азию, в 1889 году совершил поездку на Дальний Восток, причем объехал Южно-Уссурийский край, пробыл полтора месяца в Японии и на обратном пути экскурсировал на Цейлон. Последней экспедицией Александра Васильевича была его попытка пробраться в 1894 году в Судан, занятый махдистами: это предприятие закончилось полным разгромом. Смелый путешественник едва спасся.