Картина убийства - [61]

– И направились прямо в кровать, – продолжил инспектор.

– Уязвленный до глубины души…

– А на что вы наткнулись? – спросила я в последовавшую за этим паузу.

– Какой-то идиот оставил там ве… – На мгновение Орум замолчал; вид у него был смущенный. – Во дворе лежал велосипед, – закончил он.

Инспектор закончил писать и осмотрелся кругом.

– Благодарю вас, сэр, за то, что уделили мне время. Кажется, теперь у меня есть все, что нужно. По-моему, мисс Коудл не собирается возвращаться. Вы не передадите ей, сэр, что я все-таки хотел бы с ней побеседовать?

– Конечно, инспектор. Готов служить вам.

– Благодарю. А сейчас позвольте откланяться. Как долго вы собираетесь прожить здесь?

– Комнату я снял до субботы, – Орум улыбнулся. – Говорят, что на празднование Ночи костров в этой деревне стоит посмотреть. Хотелось бы ощутить на себе восторг и трепет деревенского Самайна, прежде чем возвращаться в город.

– Отлично, сэр. Возможно, я еще загляну к вам, если мне понадобятся какие-то уточнения.

– Буду рад вас видеть.

Мы встали, собравшись уходить.

На улице инспектор повернулся к леди Хардкасл:

– «Самайн»?

– По всем кельтским вопросам я консультируюсь с моей маленькой валлийкой, – она кивнула в мою сторону.

– Самайн – это ирландский праздник, посвященный началу зимы, – пояснила я. – Обычно он выпадает на первый день ноября. Пару дней назад мы как раз обсуждали с леди Хардкасл Nos Galan Gaef.

– Мне кажется, вы надо мной издеваетесь, мисс Армстронг, – инспектор посмотрел на меня ничего не понимающим взглядом.

– Это его валлийское название. Древний праздник, во время которого отмечается уход света и наступление тьмы. В нынешнем современном мире это не что иное, как канун дня Всех Святых.

– Тогда почему он сказал, что это будет завтра?

– Да потому, мой дорогой инспектор, – вмешалась леди Хардкасл, – что он старый дурак с большими претензиями, который не знает, о чем говорит. Он просто играет роль.

– Да, манеры у него немного… наигранные, – согласился Сандерленд.

– Ну конечно. А иногда он выходит из этой роли. Когда мы говорили с ним вчера, он не был таким напыщенным. Так что все это игра. Притворство. Пантомима, маскарад, инспектор.

– Вся эта ерунда насчет того, что ему не хотелось бы говорить, после которой он вывалил все как хорошо заученный монолог, достойный мюзик-холла… С этим парнем явно что-то не так.

– Но, несмотря на всю его напыщенность, он очень хладнокровен, – заметила я. – Одно дело разбить нос своему приятелю, находясь в ажитации, и совсем другое – преследовать и издеваться над мистером Читэмом, как он делает это сейчас. В этом есть что-то зловещее.

В задумчивом молчании мы вернулись в дом, но перед этим инспектор тщательно осмотрел двор сбоку от паба.

* * *

Кинематографисты в доме все еще сидели запершись, Эдна оттирала пол, а мисс Джонс с большим сомнением готовилась заняться обедом на «зараженной кухне». Дэви и Дору отозваи в «Грейндж», где их помощь была необходима в связи с неожиданно возникшими сложностями, связанными с восстановлением сгоревшей кухни.

Я приготовила чай.

В гостиной леди Хардкасл, стоя возле «доски расследований», наносила на нее временну́ю шкалу.

– …вот здесь у нас колоссальные провалы… – она указала на промежуток между двумя и пятью часами утра среды. – И вот здесь… – Теперь она указала на сегодняшний промежуток между двумя и шестью часами утра.

– Вы правы, – согласился инспектор. – Но, если б мы точно знали, что произошло в это время, нам не пришлось бы использовать вашу «доску расследований». Мы уже арестовывали бы убийцу.

– Правда, правда… Знаете, я никак не могу избавиться от мысли, что это один из наших с фильмой.

– Почему?

– Юфимию убили в доме. В запертой на ключ кухне. Так что доступ в нее имели только люди, находившиеся вместе с ней внутри дома.

Сандерленд задумался.

– Но если б не отравленное яблоко, с ней ничего не случилось бы. Вы откуда берете яблоки?

– Ах да, – вспомнила я. – Надо было раньше об этом сказать. Обычно у нас в доме не бывает яблок. То есть раньше они были, но мисс Джонс надоело, что их никто не ест, и она перестала их заказывать.

– Тогда откуда у вас взялась целая ваза?

– Как я понимаю, Дора Кендрик – любительница яблок, и их отсутствие в доме ее сильно расстроило. Так что она принесла их из «Грейнджа».

– Понятно, – инспектор сделал пометку в своем блокноте. – Вы, скорее всего, не знаете, откуда они их берут?

– Сложно сказать, – ответила я. – У них на участке есть несколько яблонь, но они вполне могут покупать их у мистера Уикли в деревне.

– А что представляет из себя эта Дора Кендрик? – поинтересовался Сандерленд.

– Вы с ней уже общались в «Грейндже», когда во время помолвки Клариссы Фарли-Страуд там умер трубач.

– А, да, я ее помню… Нахальная девица. И способна разыгрывать напускные эмоции, когда думает, что это пойдет ей на пользу.

– В самую точку, – сказала я.

– У нее ведь были шуры-муры с одним из музыкантов?

– Поздравляю, инспектор. У вас блестящая память.

– Да, и мы не лыком шиты, – согласился он. – А как вы думаете, эта Кендрик способна на убийство?

– Я намекнула ей на это, когда узнала, что яблоки принесла именно она, – ответила я. – Но все это было в шутку.