Картина убийства - [40]

– Ну правильно, – сказал Скинз, – вот если б играли в нормальную игру, то мы бы вас размотали. И до конца вечера вы проиграли бы все свое состояние.

– А что вы понимаете под «нормальной» игрой? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– Покер, леди Х. И у вас нет никаких шансов.

Леди Хардкасл с полуулыбкой повернулась ко мне.

– Ты помнишь, как мы играли в покер в том клубе в Берлине? Сколько мы тогда выиграли у герра Армбрюстера?

– Десять тысяч марок, миледи, – ответила я. – Кажется, в фунтах это что-то около пятисот.

– Пятьсот фунтов? – У Дятла отвалилась челюсть. – В карты?

– Да, и еще он предложил нам бесплатно пользоваться его борделем, но от этого щедрого предложения мы отказались.

Мужчины рассмеялись.

– Кстати, – сказал Барти, – это напомнило мне о новостях и о послании от вашего брата.

– Боже! – воскликнула леди Хардкасл. – Я очень надеюсь, что он борделя не открыл. И вообще, я думала, что Лавиния окажет положительное влияние на этого дурачка.

– Нет, миледи, о борделе речи не идет. – Барти нахмурился. – А вспомнил я потому, что вы заговорили о Берлине.

– Ах, вот как, – хозяйка кивнула. – Значит, наши добрые друзья из Германской империи опять плетут интриги?

– Об этом мне ничего не известно, – сказал Барти, – а вашего брата сейчас интересует один конкретный немец. И зовут его…

– Берлинхэм, – вставил Скинз.

– Нет, – возразил Барти. – Гюнтер Эрлихман.

Теперь настала наша очередь открыть рты от удивления.

– Мне кажется, что это какая-то дурная шутка, – заметила леди Хардкасл.

– Может быть, – кивнул Барти, – но именно так назвал себя тот парень, которого мы несколько дней назад встретили в «Рег-а-Маффин».

– Это что, ночной клуб?

– Ночной клуб, в котором играют регтайм[37], – Барти кивнул. – В Вест-Энде. А пишется «Рег-а-Маффин», чтобы подчеркнуть «рег»[38] как в регтайме.

– И вы встретили там парня, который выдавал себя за Гюнтера Эрлихмана? – уточнила миледи. – Он вам представился? А не объяснил – зачем?

– И представился, и объяснил. Он появился после нашего номера и бочком, бочком подкатился к нам.

– Скорее, я бы сказал, змеей подполз, – заметил Скинз. – Просто жуть какая-то…

– Ну да, он оказался не самым приятным человеком в мире, – согласился Барти. – Так вот, подползает он к нам и говорит: «Я уже давно ищу вас, ребята. Переходил практически во все эти… «ночные клубы» в поисках двух совершенно определенных музыкантов. Вы ведь знаете леди Хардкасл, да?» А я ответил ему: «Знаем, ну и что? А вы сами откуда нас знаете?» А он мне: «Читал в газетах. Вы же попали в переплет в деревне в прошлом году. Кажется, что-то связанное с убийствами и драгоценностями». Он точно был немцем. Очень сильный акцент. Поэтому я сказал: «Правильно». Врать смысла не было. И тогда он сказал: «Когда встретитесь с леди Хардкасл в следующий раз, скажите ей, что Гюнтер Эрлихман шлет ей свои наилучшие пожелания». И после этого опять уполз.

– А как он выглядел? – спросила я.

– Высокий худой блондин с крючковатым носом.

– Похоже на правду, миледи, – сказала я.

– Да, но… – начала было хозяйка.

– Мы не придали этому никакого значения, – перебил ее Скинз, – но на следующий вечер к нам подошел высокий английский парень со знакомым лицом. Он протянул нам свою карточку и представился как Гарри Фэншоу. «Добрый вечер, джентльмены, – поздоровался он. – Сдается мне, что вы знаете мою сестру…» А я еще подумал себе: «Ага, сейчас Барти получит свое заслуженное наказание. Это какой-то злобный братец, который накостыляет ему за шашни с его любимой сестричкой». Но мужик, кажется, понял, о чем я думаю, улыбнулся и закончил: «…леди Хардкасл». Ну, мы позволили ему поставить нам выпивку и присели с ним.

– Он поставил вам выпивку? – засомневалась леди Хардкасл. – А вы хорошо видели его карточку? Уверены, что это не самозванец?

– Да нет, это был действительно он, – рассмеялся Барти. – Мы потом долго болтали с ним о вас и мисс Армстронг.

Леди Хардкасл вопросительно приподняла бровь.

– Но не подумайте, ничего такого, – поспешно вмешался в разговор Скинз. – Так только, вспомнили кое-что об этом дельце с изумрудом. А потом он рассказал нам о деле этого гонщика – все те подробности, которые не попали в газеты…

– Уверена, что он это беззастенчиво приукрасил.

– Нам показалось, что все было вполне достоверно, – сказал Барти. – В любом случае, прежде чем мы дошли до всего этого, он сообщил нам, что работает в Форин Офисе[39] и что его люди следят за тем немецким парнем уже несколько дней. Вот они-то и донесли, что немец накануне общался с нами.

– Он спросил нас, о чем шла речь. Ну, мы ему и рассказали, – добавил Скинз.

– Хотела бы я увидеть его реакцию, – пробормотала леди Хардкасл.

– Вообще-то, он был довольно спокоен, – продолжил свой рассказ Барти. – Сказал только, что если мы вдруг встретимся с вами в течение ближайших пары дней, то должны рассказать вам об этом Эрлихмане. А еще передать, что он этим занимается и вам не стоит беспокоиться.

– Так, значит, с вашим поездом ничего не произошло? – уточнила я.

– Да нет, как раз произошло, – ответил Скинз. – Гарри – он разрешил нам так себя называть…

– Он всегда так делает, – заметила я.